1. Если мы внимательно приглядимся к экономической литературе, особенно популярной ее части, то без труда обнаружим, что многие базовые психиатрические термины широко применяются в экономических текстах. Использование медицинских метафор в этой области общеизвестно (таких, например, как «кровь» (money is like blood — it needs to circulate for local economies to survive; the Life Blood of Our Economy; деньги — это нервы; банки — локальные нервные узлы; деньги — кровь экономики; Россия сегодня страдает от малокровия»); «инъекция» (injection de dollars); «иммунитет» (отсутствие иммунитета у немецкой экономики); «лихорадка» и т. п.), но именно метафоры психиатрического ряда остаются на периферии внимания исследователей (исключение, видимо, составляет использование термина «шизофрения»

как синонима термина «безумства»: «еconomic Schizophrenia» [Cairncross, 195]; «we are living with a schizophrenic economy, in which rational thinking lies in ruins» [Wenning, 2015]; «шизофренические рынки» и т. п.).

1.1. Самая популярная метафора психиатрического ряда  — «депрессия». Наиболее яркий пример — «великая депрессия».

1.2. «Маниакальная» метафора в экономическом дискурсе встречается гораздо реже (при описании «тюльпановой лихорадки» в Голландии или «железнодорожной мании» в Великобритании и т. п.). Клинические случаи маниакальных состояний в рамках маниакально-депрессивного психоза, мании величия с идеями богатства в рамках шизофрении или развития психоза с маниакальными идеями (высокого происхождения или необыкновенного богатства) в рамках прогрессивного паралича (сифилис) хорошо известны. И практически во всех упомянутых случаях нарративы пациентов включают экономический мотив: владение несметными богатствами, обладание денежными средствами, безграничная экономическая власть и т. п.

Очень часто пациенты не только это декларируют, но и действуют в полном соответствии со своими болезненными убеждениями именно в экономической плоскости.

1.3. Одной из важнейших характеристик маниакально-депрессивного заболевания, роднящего его с экономикой, является цикличность с периодами спада и подъема. Интересно отметить, что в клинике, даже если просматривается только первый и единственный маниакальный эпизод, выставляется диагноз «биполярное расстройство», то есть однозначно утверждается, что депрессивный эпизод уже был или с необходимостью наступит.

В противоположность этому, диагностируя депрессию, мы исходно признаем ее униполярность и не ждем обязательного маниакального состояния.

Складывается впечатление, что кроме реального клинического подхода сама психиатрия использует простой жизненный принцип, известный и в экономике: хорошее состояние не может длиться слишком долго, за ним всегда приходит ухудшение, а плохое состояние может и не перейти в хорошее и длиться бесконечно долго.

1.4. В нашем контексте уместно поставить вопрос, возможно ли потенциальное влияние маниакального или депрессивного состояния одного человека на внеиндивидуальную экономическую ситуацию — «разогревание» или «охлаждение» ее. А если возможно, то произойдет это по механизму распространения массового психоза, массовой паники или при подчинении закону Томаса?

2. В таком ключе закономерно рассмотреть вопрос об обратном влиянии экономических колебаний на колебания индивидуального и коллективного настроения в качестве возможного источника возникновения и широкого использования психиатрических метафор.

3. На наш взгляд, использование метафор, относящихся именно к ряду эмоциональных нарушений, совершенно не случайно — и может отражать ключевую роль эмоционального фактора в построении экономического поведения индивида и социальной группы.