Конкурентный (мягкий) авторитаризм, в частности российский авторитаризм образца 2000-х гг., обычно характеризуется контролем политической сферы, прежде всего электоральной конкуренции, политических партий, центральных СМИ, при достаточно толерантном отношении к гражданской активности, свободе мнений, свободе совести и пр.
Одной из важнейших черт как первой, так и второй фазы политической реакции в России стало массированное наступление на гражданскую сферу — гражданский активизм, некоммерческие организации и свободу мнения. Во второй фазе реакции формы этого наступления существенно ужесточались (подробнее см. в разделе «Гражданское общество в условиях политической реакции»). Наступление государства на гражданское общество начинается с середины 2012 г., проявлением чего стали, в частности, закон об «иностранных агентах» и законодательные новации, ограничивающие свободу собраний, наступление на нишевые оппозиционные СМИ, первые попытки экспансии государства в идейно-символическое пространство (см. об этом в предыдущем докладе29). Во второй фазе реакции, когда внешнеполитическая конфронтация стала принципиальной рамкой внутриполитической повестки, наступление на неполитическую сферу получило обоснование в контексте перехода к «чрезвычайной легитимности»: публичная критика власти и проявления нелояльности могут теперь трактоваться как содействие врагу и в силу этого как покушение на политический строй.
Принятая теперь уже официально и внесенная в закон трактовка несанкционированной гражданской активности как активности политической30 является, таким образом, не казусом законодателя и не свидетельством изменения характера гражданской активности, а свидетельством изменения природы режима — размывания критериев его легитимности, заставляющего рассматривать публично высказанные нелояльные мнения как «политическое покушение». Наиболее последовательным, систематическим и жестким стало наступление на сложившуюся на протяжении предыдущих 10 лет развитую инфраструктуру гражданских организаций, которая в результате сегодня дестабилизирована и последовательно разрушается. Принятый в 2012 г. закон об «иностранных агентах» и практика его применения последовательно ужесточались.
По данным Московской Хельсинкской группы, на конец 2014 г. в реестр «агентов» была занесена 31 организация, а весной 2016-го в нем значилось более 100 организаций. При этом репрессивный характер данного института резко усилился: включение в реестр стало принудительным, а отсутствие упоминаний о нем карается огромными штрафами (среди оштрафованных различные подразделения «Мемориала», Сахаровский центр, «Трансперенси Интернешнл»). В результате многие ведущие российские НКО длительное время живут в обстановке постоянного давления, а некоторые были вынуждены прекратить свою деятельность (Московская школа гражданского просвещения, фонд «Династия» Дмитрия Зимина, пермский молодежный «Мемориал» и др.). В 2016 г. была применена и новая форма репрессии — закрытие организаций по суду («Агора» и «Голос»).
Как свидетельствует практика применения закона, он является средством преследования НКО вне зависимости от того, какую роль играет иностранное финансирование в их деятельности. Атмосфера «чрезвычайной легитимности», отодвигающая на второй план концепцию прав человека, закономерно провоцирует возврат к тоталитарным практикам. Ярким проявлением этого можно считать все более широкое использование понятия «подрыв/угроза (основ) конституционного строя». Этот квазиюридический термин не описывает какое-либо деяние, но криминализует деяние на основе вмененного предполагаемого последствия. На это понятие опирается, в частности, закон о нежелательных организациях, запрещающий российским гражданам контакты с иностранными организациями, перечень которых во внесудебном порядке определяется генеральным прокурором или его заместителем по согласованию с МИДом, если они сочтут, что деятельность организации «представляет угрозу основам конституционного строя РФ, обороноспособности страны или безопасности государства». К тоталитарным практикам следует отнести и стремительный рост случаев «преследования за слова». В отчете за 2015 г. эксперты «Агоры» обозначили его как один из главных трендов регулирования интернета. По данным доклада, в 2015 г. к уголовной ответственности за посты и перепосты в социальных сетях (практически все в «ВКонтакте») подверглись преследованиям 119 человек. Идеологическая экспансия авторитарного режима в частную сферу проявляет себя в участившихся случаях идеологического контроля в сфере культуры и искусства.
Среди наиболее заметных эпизодов в 2015 г. увольнение директора новосибирского театра за «безнравственную» постановку оперы «Тангейзер», рейды чиновников и правоохранителей по московским театрам. Яркими примерами тоталитарного ренессанса можно считать сожжение в Воркуте книг, изданных при поддержке Фонда Сороса (сам Фонд внесен в список «нежелательных организаций») и преследование директора Украинской библиотеки в Москве.
При сохранении сегодняшних тенденций формальная инфраструктура гражданского общества, получившая мощный импульс развития в последние 10 лет, будет в ближайшее время разрушена, несмотря на сохраняющийся достаточно высокий спрос на гражданские инициативы и гражданскую координацию. Претензии режима на идеологический контроль за гражданской сферой проявляют себя в происходящем параллельно с разрушением ее независимой инфраструктуры укреплении системы санкционированных организаций и расширении их финансирования из государственного бюджета (см. об этом в разделе «Гражданское общество в условиях политической реакции»).
Политическое развитие России. 2014–2016 : Институты и практики авторитарной консолидации / под ред. К. Рогова. — Москва : Фонд «Либеральная Миссия», 2016. — 216 с