В настоящее время наука все больше ориентируется не только на изучение мира, но и на создание новых технологий, которые могут быть непосредственно использованы в практической деятельности человека. Еще одна важная черта современного научного знания – междисциплинарность. К примеру, развитие нейронаук требуют активного взаимодействия между медиками, биологами, физиками, специалистами в компьютерных технологиях. В научных лабораториях происходит взаимодействие между представителями различных научных дисциплин.

Успешное взаимодействие между учеными, принадлежащим к различным научным дисциплинам, может быть описано на основе концепции «зон обмена», предложенной историком и философом науки П. Галисоном. «Зона обмена», по Галисону, – это особое пространство, лаборатория, которое может быть локализовано и описано как конкретное место, в котором происходит встреча и взаимодействие ученых. «Я говорю о лаборатории, – пишет П. Галисон, – не просто как о месте получения экспериментальных данных и выработки стратегий, а как об особом пространстве – как знаковом, так и материальном, – где возникает локальная координация убеждений и действий» [1, с. 67]. П. Галисон рассматривает культуры физиков-экспериментаторов, теоретиков и инженеров как относительно автономные образования. Разница культур приводит к разнице дисциплинарных языков.

Однако в «зонах обмена», сталкиваясь с необходимостью совместно решать различные научные проблемы, ученые вынуждены вырабатывать общий междисциплинарный язык («пиджин»), на котором они смогут обсуждать и решать их. Формирование «пиджина» не предполагает полного согласования дисциплинарных языков различных групп, а требует создания междисциплинарного языка коммуникации, приемлемого для всех ее участников. Этот языковой конструкт, являясь пограничным, позволяет всем участникам коммуникации использовать общие данные и выстраивать общие стратегии проведения исследований. Г. Коллинз с соавторами строит общую модель «зон обмена» на основе двух пересекающихся измерений.

«Одно измерение описывает степень, в которой сила используется для формирования обмена – ось сотрудничества-принуждения. Другое измерение описывает степень, в которой обмен ведет к новой однородной культуре – ось однородности-неоднородности» [2, p. 658]. В результате пересечения этих характеристик образуется четыре типа «зон обмена»: 1) неоднородные научные группы принуждаются к совместному взаимодействию силой; 2) неоднородные научные группы сотрудничают друг с другом на добровольных началах; 3) группы, когда-то бывшие неоднородными, становятся однородными и сотрудничают друг с другом на добровольных началах; 4) однородные группы взаимодействуют на основе общих правил (язык и способы описания мира, решения стандартных задач и т.д.), выработанных на третьей стадии, и это взаимодействие поддерживается институциональным принуждением со стороны лидирующей группы.

Эта модель, с одной стороны, иллюстрирует процесс формирования «зон обмена», а с другой стороны, процесс институционализации новой дисциплины. Общее пространство взаимодействия позволяет ученым наладить успешную коммуникацию и создать пространство конструктивного диалога. Можно выделить два фактора, способствующих формированию «зон обмена»: непосредственное взаимодействие «лицом к лицу» и необходимость решать общие задачи и проблемы.

Причем задачи и проблемы могут быть поставлены перед учеными как внешними по отношению к ним заказчиками, так и самими учеными. В первом случае роль принуждения в процессе формирования «зоны обмена» выше, чем во втором. Взаимодействие «лицом к лицу» позволяет участникам «зоны обмена» не только понимать стандартный язык других научных дисциплин, но и обращать внимание на используемые в этих дисциплинах практические приемы.

В результате происходит освоение не только языка или даже определенных навыков, присущих носителям другой научной дисциплины, но и формирование навыков понимания метафор и «культурных» особенностей, присущих другим научным дисциплинам, формирование достаточно однородной культуры. Примером такого взаимодействия может служить создание надежного и пригодного к массовому производству транзистора в лабораториях компании Bell. «Первоначально физики, металлурги и химики в рамках системы лабораторий компании Bell группировались по профессиональному признаку, – пишет в работе «Становление материаловедения» Р. Кан, – но опыт сотрудничества в создании полупроводниковых устройств постепенно сблизил их, и сейчас многие сотрудники лабораторий определили бы себя просто как материаловедов» [3, с. 272].

Для согласования деятельности и убеждений участников «зоны обмена» не так важно, стремятся ли они выстроить коммуникацию на принципах взаимного уважения и открытости или же прагматического расчета. Непосредственная совместная деятельность приводит к формированию общих правил поведения и взаимопонимания, которые позволяют добиваться конкретных научных и технологических результатов. Если это не будет сделано, то не будет получен результат, что может привести к печальным последствиям для исследовательских групп, которые были принуждены к совместной деятельности силой. Уже существующие группы в случае неудачи могут понести существенные репутационные издержки. В «зонах обмена» медиатором между различными группами ученых выступает даже не столько «общий язык», который еще только должен быть сформирован, сколько особая предметная инфраструктура.

Формирование научного «пиджина» связано с решением реальных научных проблем на основе совместного использования оборудования и различных исследовательских практик. В результате и сама наука, пишет И.Т. Касавин, может быть представлена как «функция реального, в том числе и предметного, взаимодействия (интеракции) социальных субъектов» [4, с. 1098].

В настоящее время большое развитие получили информационно-коммуникационные технологии, сеть Интернет. Их использование «сократило» расстояния. Теперь люди, находящиеся на различных континентах, могут практически без временной задержки общаться друг с другом, решать совместные задачи. Использование новых технологий изменило и взаимодействие между учеными. Они могут общаться друг с другом в реальном времени при помощи различных программ видеосвязи, то есть фактически «лицом к лицу»; взаимодействовать друг с другом при помощи различных мессенджеров; создавать свои собственные страницы в социальных сетях; формировать различные группы в социальных сетях и на форумах, в которых могут проходить обсуждения научных проблем. Таким образом, использование Интернета содействует увеличению коммуникативных взаимодействий.

«Интернет – это коммуникационный медиум, – пишет М. Кастельс, – который впервые сделал возможным общение многих людей со многими другими в любой момент времени и в глобальном масштабе» [5, с. 15]. «Научный Интернет постепенно превращается в пространство профессиональных социальных сетей, – пишет М.Е. Соколова, – социальных взаимоотношений, социализации, активности ученого, его самопрезентации с использованием ряда виртуальных средств» [6, с. 137]. Остановимся на анализе структуры сайта или «группы» в одной из социальных сетей. Они представляет собой «виртуальное» пространство, в котором различные индивиды могут взаимодействовать друг с другом. В этом пространстве можно размещать информацию, комментировать уже размещенную информацию, открывать обсуждения и вести дискуссии.

В этой деятельности могут принимать участие либо все пользователи сети Интернет, либо участники социальной сети, члены определенной группы в социальной сети, либо отдельные люди, которым было разрешено осуществлять указанную деятельность администрацией группы или сайта. В рамках одного сайта или «группы» может обсуждаться большое количество вопросов, которые зачастую не связаны друг с другом, но представляют интерес для участников общего коммуникационного пространства; либо сайт или группа могут быть связаны с решением конкретной проблемы, использоваться для взаимодействия между участниками сообщества, которое может существовать и за пределами сети Интернет. Могут ли такие группы при условии их возникновения для решения научной задачи рассматриваться как научные «зоны обмена»? Они удовлетворяют одному из важнейших требований к «зонам обмена», а именно формированию общего пространства, в котором могут взаимодействовать представители различных дисциплин. Казалось бы, это позволяет отнести эти «виртуальные» пространства к «зонам обмена».

Однако в зонах обмена, существующих в офф-лайн режиме, важен не только опыт вербального общения, но и участие в совместных практических действиях, совместная работа в лаборатории. При этом именно совместная деятельность приводит к тому, что в офф-лайновых «зонах обмена» согласие может быть достигнуто как на основе прагматических критериев, базирующихся на подсчете прибыли / убытков от совместной деятельности, так и на основе принципов этики дискурса (об этике дискурса см. [7]).

В «виртуальных» пространствах отсутствует непосредственное участие в совместной деятельности, а единственным механизмом, пригодным для формирования согласия, выступает использование принципов этики дискурса. Таким образом, формирование «виртуальной» «зоны обмена» становится сложной задачей, которая подразумевает не только стремление получить конкретный результат, но и выстроить коммуникацию, ориентированную на синхронизацию языков разных научных групп без обращения к непосредственному взаимодействию за пределами используемых языков.

В «виртуальных» пространствах, если они создаются в свободном пространстве сети, а не являются отражением отношений, существующих в мире офф-лайн, принуждение к совместной деятельности, которое описывает Г. Колинз с соавторами, использоваться не может. Каждый участник «виртуального» пространства, если оно не связано с офф-лайновым сообществом, может в любой момент выйти из него из-за не согласия с правилами, существующими в виртуальном сообществе, полученными результатами, сформулированными моделями и по ряду других причин.

В результате «виртуальное» коммуникативное пространство может существовать лишь в условиях добровольного согласия всех участников поддерживать его существование. Однако на первых порах существования «зоны обмена» необходима работа по согласованию языков. Решение этой задачи может быть достаточно сложным и требовать в том числе институционального давления, которое может удержать участников «зоны обмена» от ее разрушения. В этой связи представляется проблематичным формирование «виртуальных» «зон обмена» между представителями научных дисциплин, которые принадлежат к различным научным областям. Они не смогут понять базовые метафоры друг друга, освоить «неявное знание», которое используют ученые из другой научной области.

При этом «виртуальное» пространство вполне успешно может быть использовано для налаживания коммуникации между исследователями, работающими в близких дисциплинарных областях. Между ними нет кардинального, на уровне метафор, разрыва в используемом языке, и они имеют некоторое представление о практиках, используемых в близких дисциплинарных областях. Такое «виртуальное» пространство позволяет сократить время и «схлопнуть» физическое пространство, необходимое для ведения дискуссий. Именно эти преимущества – экономия времени и «схлопывание» пространства – становятся важным элементом для использования «виртуальных» пространств в процессе формирования «зон обмена» в офф-лайне. Создание «виртуальных» площадок, участники которых могут делиться своими материалами и идеями, обсуждать полученные результаты, позволяет превратить «зону обмена» из «места встречи», локализованного в пространстве-времени, в постоянно действующее коммуникативное поле.

Таким образом, формирование «виртуальной» «зоны обмена», которая не базируется на «зоне обмена», существующей вне виртуального мира, представляется утопическим проектом, ведь в ней должны будут встретиться ученые, относящиеся к различным дисциплинарным областям, обладающие разными дисциплинарными языками. Не обладая опытом реального взаимодействия, они, с одной стороны, должны будут выработать правила взаимодействия, а с другой стороны, понять, что под конкретными словами имеют в виду носители другого научного языка, что само по себе является нетривиальной задачей.

Однако коммуникативные пространства, базирующиеся на существующих в офф- лайне «зонах обмена» могут стать эффективным дополнением существующей научной инфраструктуры и, возможно, сформировать новые исследовательские практики. «Интернет представляет собой весьма гибкую технологию, допускающую возможность серьезных видоизменений в результате ее общественного использования и способную вызвать целый ряд социальных последствий, обнаруживаемых опытным путем, а не декларируемых заранее» [5, с. 18].

Литература

1. Галисон, П. Зона обмена: координация убеждений и действий / П. Галисон // Вопросы истории естествознания и техники. – 2004. – №1. – С. 64–91. 2. Collins, H., Evans, R., Gorman, M. Trading zones and interactional expertise / H. Collins, R. Evans, M. Gorman // Studies in History and Philosophy of Science. – Vol. 38. – №4. – P. 657–666. 3. Кан, Р.У. Становление материаловедения / Р.У. Кан. – Нижний Новгород: Изд-во ННГУ им. Н.И. Лобачевского, 2011. – 619 с. 4. Касавин, И.Т. Интерактивные зоны: к предыстории научной лаборатории / И.Т. Касавин // Вестник Российской Академии Наук. – Т. 84. – №12. – С. 1098–1106. 5. Кастельс, М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе / М. Кастельс. – Екатеринбург: У-Фактория (при участии изд-ва Гуманитарного ун-та), 2004. – 328 с.

6. Соколова, М.Е. Информационное пространство российской академической науки как интегрированная профессионально-интеллектуальная среда: перспективы формирования и управления / М.Е. Соколова // Концепция «общества знания» в современной социальной теории: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. социологии и социал. психологии; отв. ред. Д.В. Ефременко – М., 2010. – С. 134–158. 7. Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Ю. Хабермас. – СПб.: Наука, 2006. – 380 с.

Масланов Евгений Валерьевич