Особенности почитания святых Бориса и Глеба в муромо-рязанской земле в XII-XIII веках (в свете историко-этнической ситуации в северо-восточной Руси) | Знания, мысли, новости — radnews.ru


Особенности почитания святых Бориса и Глеба в муромо-рязанской земле в XII-XIII веках (в свете историко-этнической ситуации в северо-восточной Руси)

Святые Борис и Глеб

Святые Борис и Глеб. Иконописец Виктор Морозов

В настоящее время в фондах Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника хранится двенадцать кладов древнерусских украшений, найденных на Старорязанском городище. Открытие одного из самых значительных среди них растянулось на шесть лет: с 1968 по 1973 годы. За это время было обнаружено большое количество ювелирных изделий домонгольского периода общим весом 2,5 кг. Ядро сокровища представлял из себя женский парадный убор, состоявший из круглых и звездчатых колтов, браслетов, трехбусинных височных колец, цепочек, медальонов и прочего.

Также в состав клада входили пять денежных гривен и каменные крестики. Среди найденных вещей внимание исследователей сразу же привлекло ожерелье, состоявшее из пяти серебряных с чернью и позолотой медальонов и крупных покрытых зернью бусин. На четырех медальонах, включая центральный, сохранившийся не полностью, имелись изображения процветших крестов, а на пятом — была помещена поясная фигура юноши сдлинными волосами в княжеской, с меховой опушкой, шапке и с четырехконечным крестом в правой руке. Вокруг его головы был обозначен нимб. Все основные иконографические признаки указывали на то, что вданном случае древнерусский мастер изобразил сына равноапостольного князя Владимира Святославовича, одного из двух первых русских национальных святых — Глеба.

Святые Глеб и его старший брат Борис издавна пользовались особым почитанием на Руси и выделялись из числа двенадцати сыновей Владимира, упоминаемых в летописи. Десять потомков великого киевского князя родились от разных его жен, когда он еще был язычником. Матерью же Бориса и Глеба летописец называет Анну — сестру византийских императоров Василия и Константина. Это во многом проясняет предпочтение, которое оказывал Владимир сыновьям царевны, к тому же рожденным в христианском супружестве, на которое он, после крещения, должен был смотреть как на единственно законное. Автор летописи, упоминая Бориса, говорит, что «он светился царски», желая, очевидно, указать на его царское происхождение по матери.

Если предположить, что он был первым сыном Владимира с Анною, то в год отцовской смерти ему было около двадцати пяти лет, а может быть, и меньше. Отец любил Бориса более других сыновей и держал при себе, в чем видно намерение передать ему киевский стол после себя. Борис был обучен грамоте и любил читать жития святых (самые распространенные тогда книги), моля Бога, чтобы ходить по их стопам. Юный Глеб (он был примерно на десять лет младше брата) не разлучался с Борисом, слушая его день и ночь. Имена этих князей всегда были неразрывно связаны между собой и окружены особой любовью.

Их почитали как мучеников и целителей, воинов-покровителей русской земли и личных патронов русских князей. Память святых братьев праздновалась шесть раз в году, чаще, чем каких-либо других святых, а день шестого августа (новый стиль) приравнивался к главным христианским праздникам. Их почитание быстро перешагнуло русские пределы: в самой Византии, в главном православном храме Софии Константинопольской была поставлена икона святых Бориса и Глеба, в Испигасе была построена им церковь. В Чехии, в Созавском монастыре был устроен в их честь придел. Сохранился армянский рассказ о святых Борисе и Глебе. В Старой Рязани и вообще в Муромо-Рязанской земле культ князей-страстотерпцев получил очень широкое развитие. Сама рязанская епархия в старину называлась Борисоглебской. В Старой Рязани Борисоглебский собор был кафедральным храмом рязанских епископов и усыпальницей рязанских князей. Недалеко от Мурома издавна существовал Борисоглебский монастырь.

Одна из древнейших церквей в Переяславле Рязанском была освящена в честь святых братьев. В Архангельском соборе Переяславля существовал придел во имя князей-мучеников. В Пронске упоминается церковь Борисоглебская. Многочисленные изображения сыновей Владимира Святославича воспроизводились в различных материалах и техниках: фресковая живопись, икона, скульптура, книжная миниатюра, мелкая пластика, перегородчатая эмаль на золоте и многое другое. Существовали многочисленные списки житий святых князей. Таким образом, включение медальона с изображением святого Глеба в состав найденного на Старорязанском городище ожерелья не вызывает никакого удивления. А вот отсутствие изображения святого Бориса заставляет задуматься. Ведь святые братья издавна воспринимались русскими людьми как нечто единое, целое. И уже археологи, обнаружившие клад, заметили в этом некое несоответствие и попытались объяснить его тем, что сохранились не все медальоны ожерелья.

Однако эти, казалось бы, вполне логичные рассуждения не выглядят столь очевидными, если рассмотреть их в контексте всей историко-этнической ситуации в Северо-Восточной Руси XII — начала XIII века. Так, например, исследователи уже давно установили, что почитание первых русских святых первоначально возникло и активно развивалось не в княжеско-придворной, а в народной среде. На первых порах святые страстотерпцы почитались не столько как воины-заступники, а более как врачеватели-целители. Образы Бориса и Глеба представлялись русским людям близкими и родственными таким любимым святым-врачевателям, как святые Козьма и Домиан, святые Кир и Иоанн, святой Пантелеймон.

И что для нас важно, большей популярностью пользовался младший брат — Глеб, образ которого своей чистотой и невинностью, жертвенной добродетелью особенно импонировал народу, Многочисленные подтверждения первоначального преимущественного почитания Глеба, а не Бориса мы находим в летописях и литературных источниках, а также в произведениях древнерусского искусства. В анонимном «Сказании о Борисе и Глебе» говорится, что именно у могилы Глеба были отмечены чудесные явления.

Чудо нетления также впервые описано в связи с обнаружением тела Глеба. Вокруг тела Бориса никаких чудес не происходит, пока к нему не присоединяют каменный саркофаге телом Глеба, привезенный из-под Смоленска. В этом же «Сказании» говорится о том, как киевский митрополит благословил собравшихся князей нетленной рукой Глеба, а не Бориса. Преимущественное почитание Глеба зафиксировано не только в русских, но и, что очень важно, в иностранных источниках. В одном греческом синаксарии XII века имеется приписка, в которой говорится о новоявленных мучениках Давиде и Романе. Первым названо христианское имя Глеба.

На первом же месте стоит имя Глеба и в записи Созавской хроники об основании в 1095 году придела Глеба и Бориса в Созавском монастыре: «перенесены реликвии святого Глеба и его брата», то есть автор иностранного источника в конце XI века Глеба ставит на первое место, а имя его брата Бориса не упоминается вообще. В домонгольское время в некоторых русских княжествах встречаются храмы с непривычным для нас сочетанием имен не Борисоглебские, а Глебоборисовские. Например: Туровский храм XII века, Черниговский собор, построенный около 1120 года Давидом Святославовичем, и еще несколько храмов в Смоленской, Черниговской и Муромо-Рязанской землях. В конце XI-XII веке на Руси большое распространение получили эн-колпионы (кресты-складни для хранения мощей почитаемых святых) с изображениями святых Бориса и Глеба. До наших дней этих христианских оберегов дошло довольно много — несколько сотен. Большинство их хранится в музеях Москвы, Петербурга и Киева.

За последние десятилетия подробно изучены вопросы их иконографии, техники изготовления и датировки. Также была подмечена одна особенность, на первый взгляд противоречащая традиции, установившейся еще с первых веков христианства и требовавшей помещения на лицевой стороне вещей подобного назначения главного изображения, а на оборотной — второстепенного. В данном же случае на лицевой стороне почти всегда изображался святой Глеб, хотя это также противоречило принципу родового старшинства, так долгой прочно державшегося в династии Рюриковичей.

По этой причине некоторые исследователи вполне справедливо называют данные энкол-пионы не борисоглебовскими, а глебоборисовскими. Допустить ошибку или случайность в построении композиции нельзя по той причине, что невозможно представить, чтобы древнерусские мастера не были знакомы с простейшими фактами культа данных святых и с утвердившимися иконографическими схемами. Таким образом, такое перемещение второстепенного изображения на лицевую сторону могло произойти только в обстановке преимущественного почитания святого Глеба, а не святого Бориса. Все вышеизложенное, казалось бы, объясняет факт отсутствия в старорязанском ожерелье медальона с изображением святого Бориса. Однако украшения, входившие в состав клада, явно были изготовлены в конце XII-начале XIII века и относятся к тому времени, когда уже произошло переосмысление Глебоборисовского культа врачевателей-целителей в княжеско-воинский культ, и святой Борис выдвинулся на первый план.

Оттеснение святого Глеба и преимущественное почитание святого Бориса началось в раннем XII веке, а точнее после 1113 года, когда Владимир Мономах стал киевским князем, а его семейство выдвинулось на первый план русской истории. Сам Владимир Всеволодович был ревностным почитателем святого Бориса. Уже в 1080-х годах он назвал своего второго сына христианским именем Бориса — Романом. В своем «Поучении» он называет день 6 августа (новый стиль) не днем святых Бориса и Глеба, как это делает под 1072 и 1093 годами летописец, а днем святого Бориса, хотя таковым этот день стал только е конце XII века, когда в календарях появляется день смерти святого Глеба — 18 сентября (новый стиль). В семье Мономахов хранилась реликвия святого Бориса — его меч, которым защищался от убийц Андрей Боголюбский в 1175 году. Такое преимущественное почитание одного из братьев объяснялось, во-первых, тем, что святой Борис был храбрым воином, оборонявшим русскую землю от печенегов. А в обстановке ежегодных нападений половцев в начале XII века, когда русские люди все чаще стали обращаться к заступничеству святых братьев, фигура старшего, Бориса, стала наиболее популярной.

И, во-вторых, он был предшественником Мономаха по ростовскому княжению, входившему в его отчину. Однако такое предпочтение, отданное одному из, казалось бы, двуединых святых, не распространилось на все русские земли. В черниговском княжестве, а также в городах, где обосновались представители черниговской княжеской династии или где они имели влияние, преимущественное почитание святого Глеба сохранилось и было очень прочным. Причина почитания в этих землях и городах святого Глеба была та же, что и причина почитания святого Бориса Мономахом и его семьей — святой Глеб был их небесным покровителем и предшественником по Муромскому княжению, входившему в их отчину. Почитание юного страстотерпца началось в Чернигове задолго до его официальной канонизации в 1072 году.

Еще до 1050 года сын Ярослава Мудрого Святослав назвал своего первенца Глебом, а в 1050 году он же назвал третьего сына христианским именем Глеба -Давидом п. Глебобо-рисовский собор в Чернигове, построенный в XI веке, а затем перестроенный в 1120 году, был усыпальницей черниговских князей. Во время перенесения мощей святых братьев в 1115 году в новую церковь в Вышгороде князь Давид Святославич сопровождал не саркофаг Бориса, хотя как старший по возрасту и генеалогии имел на это право, а саркофаг своего патрона Глеба-Давида, именем которого он был назван. В Тмутаракани, входившей в отчину Святослава Ярославича и управлявшейся до 1064 года его сыном, была найдена единственная известная на сегодняшний день каменная иконка с изображением одного (без святого Бориса) святого Глеба. В «Сказании о Борисе и Глебе», в разделе о чудесах приводится рассказ о так называемом чуде с ногтем святого Глеба во время перенесения мощей святых братьев в 1072 году. Здесь повествуется, как митрополит благословил князей рукой святого Глеба и при этом ноготь с этой руки чудесным образом оказался под шапкой черниговского князя Святослава Ярославича как знак того, что святой Глеб покровительствует именно ему, а не какому-нибудь другому из присутствующих здесь Ярославичей.

Рязанская земля с середины XI века входила в орбиту владений черниговских князей. По свидетельству летописца, Святослав Ярославич получил «всю страну восточную и до Мурома». С 20-х годов XII века здесь правили беспокойные потомки этого князя. Кроме того, до конца XII века рязанская земля являлась частью черниговской епархии и была прочно связана с церковными кругами этого города. По свидетельствам летописи, черниговские епископы принимали активное участие в важнейших событиях, имевших место в этом районе Руси. Тесными были также и культурные связи. Первые каменные соборы Рязани Успенский и Борисоглебский были созданы не только по черниговским образцам, ной черниговскими строителями, С сороковых годов XII века рязанские князья вступают в ожесточенную борьбу с потомками Владимира Мономаха Владимирскими князьями за гегемонию в Северо-Восточной Руси.

Эта борьба, то затухая, то разгораясь с новой силой, длилась почти сто лет вплоть до татаро-монгольского нашествия. Но это соперничество не ограничивалось лишь военной сферой. Оно охватывало многие стороны жизни и по условиям средневековья облекалось в религиозную форму, когда каждая из враждующих сторон пыталась представить себя главной проповедницей культа наиболее популярных святых. Так возникло редкое явление раздельное почитание двуединых святых Бориса и Глеба. (Хотя для средневековья такое раздельное почитание в зависимости от политических устремлений не было исключительным. Наиболее яркий пример подобного рода это история культа апостолов Петра и Павла. Сторонники православия и Византии отдавали приоритет Павлу, силы же, связанные с католическим Западом, ориентировались на Петра как на патрона римско-католической церкви).

Наиболее прогрессивные силы Руси понимали, что такое положение дел ведет к усилению усобиц князей и разорению страны. Они пытались положить конец раздельному почитанию первых русских святых и объединить все общество вокруг одних и тех же идеалов. Постепенно им удалось этого добиться. К рубежу XII-XIII века стала исчезать память о святых Борисе и Глебе как о целителях, стали редки энколпионы с их мощами, которые уже сами по себе связаны с раздельным почитанием братьев, каждый из которых изображался отдельно от другого на иной стороне креста.

Главный аспект популяризации культа первых национальных святых переместился с предметов прикладного искусства на иконы и фрески, с которых на зрителя смотрят уже не милосердные страстотерпцы-целители, а бесстрашные воины, вооруженные мечами и не раз помогавшие русским князьям в их битвах за независимость Руси. (Хрестоматийным примером такой трактовки образов святых является знаменитая шиферная икона начала XIII века из Рязани. Она, по всей видимости, являлась патрональной святыней рода рязанских князей и наглядно отразила все изменения, произошедшие в почитании святых Бориса и Глеба). Все вышесказанное заставляет нас с особым интересом отнестись к ожерелью, найденному на Старорязанском городище, как к одному из поздних примеров раздельного почитания первых русских святых, к тому же, очевидно, в силу глубокой местной традиции сохранившего архаичную народную трактовку образа святого Глеба как мученика-целителя и покровителя всей Рязанской земли.

Это ожерелье с медальоном, изображающим одного из двух первых русских святых, еще раз показало нам, что и произведения декоративно-прикладного искусства способны многое рассказать нам о прошлом, если их сопоставить с летописями, литературными, иконографическими, топонимическими и другими данными, известными науке.


Комментировать


8 × три =

Яндекс.Метрика