На войне гитара пулемету пара

Грозный. Затем был Грозный. Неудачей и несколькими сгоревшими танками закончилась попытка полка внутренних войск овладеть одним из кварталов. Этот участок и было поручено отбить мотострелковому батальону моего соединения. Когда мы вошли, боевики поначалу кричали, «приветствуя» нас: «Русские, сдавайтесь…» — и прочую чепуху. Спустя две недели боев, они сменили «пластинку»: «Русские, мы вас не боимся»… Это уже само по себе говорило о многом. Судя по карте, справа и слева разместились полки, а посредине — наш усиленный батальон. Было нелегко, личного состава немного, а продвигаться приходилось на довольно широком фронте, тем более в городских кварталах улицы, многоэтажные дома — сплошные завалы. Но, благодаря четкому применению и взаимодействию артиллерии, разведки, связи, район удалось быстро отбить. Были потери и с нашей стороны. Взвод лейтенанта Черноусова, находясь на левом фланге, вырвался вперед и попал в окружение. Тогда практически все ребята погибли.

Мы ходили на задания в основном ночью, используя приборы ночного видения. Личный состав был хорошо обучен и действовал слаженно. Благодаря данным, добытым нами, были сделаны выводы о силах противника, тактике его действий, это позволило «работать» на упреждение. Захватывали узловые пункты, на которые опирались бандиты в обороне, атаковали их с тыла.

Однажды, благодаря данным, добытым разведкой, одна из мотострелковых рот обошла и, войдя с фланга в окопы боевиков, «прошерстила» их от начала до конца. Боевики настолько опешили, что не успели сделать ни единого выстрела и побежали. Удрали, правда, не все: многие сдались в плен.

Я далек от утверждения, что мотострелки приходили на все готовое и жили очень легко. Нет! Они тоже были под огнем, боролись со снайперами, блокировали боевиков на их позициях, развязывая нам руки. Но мы сделали главное: дали инициативу в руки общевойскового командира. И он грамотно ею воспользовался.

Подрыв. Всем известна трагедия с расстрелом колонны, произошедшая у населенного пункта Ярыш-Марды. За пару недель до этих событий три БМП нашего батальона следовали тем же маршрутом. Стояла задача по разведке маршрута. Сверху, по склону, двигалось несколько групп спецназа. И тем не менее засаду просмотрели. Прогремел взрыв… и первое, в чем просто фантастически повезло: заложенный фугас оказался сделанным из дымового снаряда с обыкновенным белым фосфором.

В общем, сработал как хлопушка. Один человек был легко ранен в ногу, да и то так, царапина. Много дыму и шуму, кстати говоря, этот дым обволок колонну и послужил прекрасным прикрытием для нас. Решение пришло мгновенно, само собой: чем прятаться за боевые машины, вступать в перестрелку и вычислять «гнезда», примкнули штыки и рванули по почти вертикальному склону, карабкаясь, цепляясь буквально зубами за ветки и вгрызаясь в землю, навстречу бандитам. Стрелять в это время по колонне боевики не могли, им приходилось высовываться и смотреть вниз, как рвутся вперед разведчики. А тем временем наводчики БМП не заставляли себя долго ждать и поливали шквальным огнем из пушек и пулеметов по высунувшимся мишеням, тем самым прикрывая наступающих.

Боевики, не ожидав такого поворота событий, стали спешно отходить вверх по склону горы, но там они сами напоролись на засаду группы спецназа. Оказавшись загнанными в ловушку, они ринулись обратно, но разведчики, преодолев естественное препятствие, уже вышли на «пятачок» и ворвались в заросли, пере- ходя в рукопашную схватку. Один из моих бывших подчиненных, тогда еще старший лейтенант Михайлов (фамилия изменена), вбежав в кусты, увидел прямо перед собой боевика в изготовке к стрельбе из гранатомета. Оба растерялись. Автомат старшего лейтенанта находился у него на плече стволом вниз, и он не успевал от реагировать на неожиданную опасность. Следуя вслед за подчиненным и видя происходящее, я моментально оценив ситуацию, толкнул молодого офицера с ходу в спину ногой и, переступив через него, сделал выпад вперед, направив автомат с примкнутым штык-ножом в лицо боевика. Граната с грохотом ушла почти вертикально вверх и разорвалась высоко в небе. Но об этом, даже спустя годы, не хочу вспоминать.

Брат. У меня с братом разница в возрасте восемь лет. Когда я пошел в школу, он поступил в военное училище, после училища он уехал служить по распределению, потом я окончил училище и уехал… И так мы восемь лет не виделись.

Чечня. Грозный. Февраль 1995 года. Два пятиэтажных корпуса в центре города. Через улицу слышим — кричат:

— Эй, пехота, патроны есть? В ответ последовало: «Есть!»

—Поделись патрончиками, братан!

— А ты кто?

— ОМОН!

— Это мент, что ли?

— Я — ОМОН!

— Да мент, мент!

— Ты кого ментом назвал?

— Ну раз такой смелый, давай, вставай из-за подоконника.

— Ну, так уж и ты вставай.

Поднимаемся вместе. Смотрю, а в окне… брат, родной брат… Они нам тогда подкинули продуктов, тогда у нас с продовольствием было не ахти как. Мы же в свою очередь им патронов «подсыпали»… этого добра хватало. Ну чего они — с двумя магазинами на войну приехали?.. Да, даже такое бывает, когда судьба дает видеться с родным братом под огнем противника, на «поле боя».

Гуманист. В Грозном с наблюдательного поста на расстоянии около двух километров на крыше многоэтажки засекли боевика, по-видимому снайпера. Он спрятался за надстройкой шахты лифта. Я — к танкистам: нашему батальону было придано несколько танков, а командовал ими старший лейтенант, звали его Максом. Залезаю на башню, заглядываю в командирский люк и говорю: «Вон того, на крыше, видишь?» — тот навел свою оптику и в ответ: «Ага!» «Надо бы его снять», — говорю ему. Макс устанавливает переключатель на бронебойно-подкалиберный снаряд. А что такое бронебойно-подкалиберный? Это, грубо говоря, «лом», летящий с огромной скоростью. Я ему: «Макс, ты чего, давай осколочно-фугасным, это же наверняка». Никогда не забуду выражение его лица, когда он посмотрел на меня снизу вверх и произнес: «Я не убийца, я — солдат…» Один выстрел решил поставленную задачу…

Давид МИНЕСАШВИЛИ