Потребовались века, чтобы в искусстве закрепилось, объективно выразилось в сложном единстве содержание объекта и смысловое содержание произведения. Малая емкость образа восполнялась вначале в какой-то мере синкретизмом первобытного искусства, когда выразительная функция всемерно усиливалась сложением словесного, музыкального, танцевального образа в единое целое. В результате подчас возникало сложное действо, подчиненное обрядовому, культовому, магическому ритуалу, привносящему «дополнительное» смысловое содержание.

Для понимания движущих спл, породивших самодвижение образа, для обнаружения источника развития, необходимо учитывать, что существовало первобытное искусство, копирующее внешний мир и как бы лишенное до времени дополнительного смыслового содержания, отличного от тождественного указания на самого себя (смысл = облику), и искусство, чуждое правдоподобию, обладающее очень незначительным конкретным, вещественным содержанием, выражающее, по-видимому, мистические представления человека об окружающем и дающее пусть примитивное, но все-таки «объяснение» мира.

Появившись на свет, «копирующий» и «символический» образы начинают жить по заложенным в них возможностям, и тут же обнаруживается их внутренняя противоречивость: один при всей своей «немоте» говорит о многом, и, наоборот, другой ищет для себя «говорящей» формы, определенной и доступной для понимания. Таким образом, подвижное противоречие между обликом и смыслом — источник постушательного движения образа. Оно умирает в тождестве, но имеет и предел расхождения: когда смысл, вкладываемый в образ, улетучивается, он лишается содержания, подсказанного жизнью, и превращается в бессмысленный для непосвященных иероглиф.

Вот почему подлинно художественный образ, изображая, обязательно выражает, п наоборот, выражая — изображает. ‘ На ранних стадиях это диалектическое единство существует в зачаточном состоянии, в свернутом виде, как бы в зерне, из которого оно будет расти и развиваться. Из диалектики изображения и выражения берут начало образы-сравнения, образы-символы, образы-метафоры, затем перерастающие в разверпутые сравнения, психологический параллелизм, аллегории, притчи и другие все более сложные формы образного мышления. Из «немого» образа возникает образ «говорящий», наделенный синтетическим жизненным и смысловым содержанием. В ходе накопления знаний о жизни у человека происходит становление художественного сознания. Объяснение неизвестного с помощью известного свойственно всякому, в том числе развитому познаншо; мысль и на ранних этапах цивилизации двигалась от известного к неизвестному. Отсюда берет свое начало образсравнение (А как Б). Образ-сравнение возникает па стадии одухотворения человеком природы, наделения растений н животных силами и свойствами, присущими вовсе не нм, а человеческой натуре.

Звери и растения чувствуют, думают и поступают, как люди. В далекую подпочву сравнения, психологического параллелизма уходят корнями эпос о животных, аллегорические притчи, анималистические сказки. Смысловое содержание образа возникает при этом из сопоставления двух явлений, перенесения известного на неизвестное. Оно (это содержание) здесь все еще как бы извне вкладывается в образ. Так же, как и в формальной логике, предмет видит свою сущность в другом, но конкретном явлении. Это шаг вперед в первоначальном художественном мышлении по аналогии, первый этап в образном закреплении смыслового содержания. Не менее важен для генезиса искусства и путь становления образасимвола (А не Л). В подобном случае значение, смысл не вытекает из реального облика, не соответствует ему. Смысловое содержание здесь шире реальных возможностей его объективного закрепления. Образ строится па произвольной ассоциативной связи между обликом и значением, между значением и его материальным выражением.

В буржуазной эстетике до сих пор распространена концепция, согласно которой человеческая фантазия рассматривается как ничем не обусловленная психологическая деятельность, как демиург совершенно новой действительности. На самом деле как бы произвольны и случайны ни были связи различных компонентов образа, они всегда имеют определенную жизненную и смысловую мотивировку, тяготеют к объяснению мира, т. е. отражают его соответственно определенному уровню сознания.

При наблюдении поразительных явлений природы и человеческой жизни (грозы, землетрясения, смерти и т. д.) в неокрепшем сознании /происходил («взрыв» недифференцированных представлений. Не имея возможности постичь увиденное в его внутреннем содержании, человек старался все-таки объяснить происшедшее, вводя в обиход догадку, предположение, сверхъестественное как гипотезу. Для аффективного преанимизма демон — это та внезапно действующая сила, о которой ничего неизвестно.

Сначала связь между явлением и зачастую фантастическим его осмыслением устанавливалась в значительной мере произвольно в зависимости от случайного стечения обстоятельств. Затем процесс образования символического, ассоциативного образа принимал более сознательный характер. В религии он становится носителем догмы, в искусстве тяготеет к попеку, к эксперименту, к моделированию сущностных сил вещей.