Обращаясь к развитию стилей русской литературы, мы не стремимся дать историю стилей. Поэтому анализ развития естественно начать с пушкинского этапа, точнее,— с творчества Пушкина 30-х годов, когда поэт-стихотворец становится вместе с тем и основоположником русской классической прозы. Творчество Пушкина этого времени не только обнаруживает индивидуальный характер гения, но и, как принято говорить, выступает «узловым моментом» в развитии всего стилевого многообразия новой русской литературы.
То, что сделал Пушкин в этом направлении, не только еще не было возможно до него, но и уже не стало возможным после. Исторические задачи меняются. В разные эпохи разные стороны литературной проблематики выходят в сознании современников на первый план,— выходят не вдруг, а в большем или меньшем соответствии с тем, какие особенные художественные задачи выдвигает современная литературная действительность. Для пушкинского двадцатилетия, особенно во второй его половине, такой стороной выступает именно стиль в его ответственной содержательной функции.
Дело в том, что стиль, всегда являясь средством воплощения мысли (а не самоцелью), в пределах одной литературы в разные эпохи может иметь большее или меньшее содержательное, определяющее значение. Когда закладывался фундамент новой русской литературы, от Ломоносова до Пушкина включительно, это его значение было очень велико.
Если в доломоносовскую пору «своеобразный стиль» заключался еще в «отсутствии устойчивого, упорядоченного стиля» («все являло собою зрелище крайней пестроты, брожения, соединения элементов, казалось бы, противоположных, противоречивших друг другу») — то теория «штилей» Ломоносова, реформы Карамзипа и Жуковского осуществляли историческую потребность в преодолении стилевого хаоса, в твердом оформлении «национального искусства слова». Такое оформление становилось, следовательно, далеко не второстепенной, «формальной» задачей, но в буквальном смысле слова необходимой:, ее нельзя было обойти, стремясь к воплощению нового содержания. И недаром крупнейшие поэты XVIII в.
подчас становились прямыми экспериментаторами, особенно когда они к своим исследовательским трактатам прилагали стихи-образцы и т. п. Пушкин — «зачпнатель», «родоначальник» русской новой литературы — явился вместе с тем и завершителем этого процесса становления, оформления новой словесности как искусства. Именно у него, величайшего художника, стиль стал исключительно содержательной стороной творчества, известной нормой совершенства. И дальнейшее развитие предполагало уже обязательный учет этой классической нормы. В книге «Стиль Пушкина» В. В. Виноградов предложил такое заключение: «Художественное мышление Пушкина — это мышление литературными стилями».
Автор разбирает почти исключительно одну важную сторону пушкинского стиля — собственно слог, словоупотребление и т. д., все то, что относится к фразеологии, стилистике. В своем прямом смысле тезис В. В. Виноградова подразумевает мастерство творческой имитации различных стилей у зрелого Пушкина: придя «от условного формализма ранних пародий и стилизаций… к романтической свободе пользования всем разнообразием литературных стилей и культур», «поэт был представителем от всех эпох и стилей, осевших в сознании человечества». Мы хотим здесь подчеркнуть другую сторону: Пушкин-художник «мыслит стилем», создавая норму литературного стиля нового времени; Пушкинфилолог размышляет о судьбах литературы («нашей словесности») чаще всего в категориях стиля, «слога».
Можно заметить, как и в том и в другом просвечивает настоятельная историческая потребность, как обе эти стороны усилены, говоря словом А. Григорьева, «веяньями времени». Всем предшествующим развитием русской художественной мысли Пушкин был призван к тому, чтобы дать классическую завершенную форму выражения определившимся силам жизни, ее. предметам и процессам. Он явился образцом художественного довершения того, что уже было свершено природой и историей. «Образованная часть русской нации обрела в нем впервые дар поэтического слова»,— писал Герцен. Русская жизнь впервые заговорила в пушкинском творчестве на конгениальном ей языке, потому что впервые она нашла себя в достойной ее поэзии и художественной, публицистической, бытовой прозе.
В. Д. Сквозников