Европейцы узнали Китай несколько раньше, чем русские. Одним из первых путешественников, описавших Китай, был Марко Поло («Книга о разнообразии мира» 1275). В дальнейшем Китай описывался европейскими путешественниками неоднократно. Особенно популярной была книга сэра Джона Мандевиля (1357-1371 «Приключения Сэра Джона Мандевиля»). «Эта книга создавала представления о мире, в котором все принимало ослепительный, сказочный облик и казалось идеальной рамкой для совершенного общественного устройства. До XVI в. в сознании европейцев складывался фантастический образ сказочной страны» [5, с.37].

В начале XVI века в Китае появились первые европейские мореплаватели португальцы. Отношения продолжались с некоторым перерывом до середины XVI века. Со II половины XVI в. Португалия начала терять свои господствующие позиции в торговле с Китаем. Лидирующее положение начала занимать Голландия. В 1602 г. была основана голландская Ост-Индская Компания. К середине XVII в. в Европе уже имеются довольно обширные сведения о Китае. В 1654 г. вышел «Новейший китайский атлас» Мартина Мартина, в 1664 г. в Риме опубликована книга Атанаса Кирхера «Китайские иллюстрации». В целом иллюстрации были довольно удалены от натуры, хотя некоторые детали отличались поразительной точностью. Вопрос о том, когда в России появились первые представления о Китае, занимал историков уже в XIX в. [13; 9, с.148-150].

Более или менее четко прослеживается история посольств в Китай в XVII в. Во время посольства Избарнта Идеса и Адама Бранда были составлены подробные записки, снабженные 29 гравюрами. Гравюры были сделаны не самими авторами, а рисовальщиками уже в Амстердаме, при подготовке издания книги, вышедшей в 1704 году. «В титуле немецкого издания 1707 г. говорится, что географическая карта и гравюры на меди были сделаны по дорожным рисункам самого Идеса, но в подлиннике об этом не говорится; надо полагать, что и карта и гравюры были сделаны искусными рисовальщиками в Амстердаме лишь по устной подсказке автора (или Витсена), как обычно делалось в других географических трудах того времени» [6, с.371]. О гравюрах в тексте говорится несколько раз, причем имеются прямые отсылки. В дальнейшем гравюры эти тиражируются в качестве иллюстрации к различным описаниям Китая. Результатом дипломатических усилий XVII в. становится подписание в 1689 г. Нерчинского мирного договора. Однако наше официальное присутствие ограничивалось Духовной Миссией. Кроме того, русские путешественники не имели обыкновения зарисовывать свои впечатления, хотя заметки оставляли достаточно многословные. Поэтому первые «портреты» Китая мы получаем из Европы.

При этом Китай заочно представляется вполне знакомым. «Торговля с Китаем была настолько интенсивной, что во II половине XVII в. на Сибирском рынке китайские товары преобладали среди всех ввозимых восточных товаров» [5, с.87]. В 1719 г. в Пекин было отправлено посольство Измайлова. После отъезда Измайлова в 1721 г., в Пекин вместе с караваном Истопникова прибыл Ланг. Кроме торговых целей Ланг имел задание приобрести в Китае предметы, которые должны были стать частью коллекции Кунсткамеры. В дальнейшем коллекции русских музеев пополнялись китайскими предметами регулярно. Использовались они также для украшения интерьеров дворцов. Китайская тема присутствовала в маскарадах и дворцовых праздниках. В Царском селе в китайском стиле были построены Большой и Малый Каприз, Китайская деревня, Скрипучая беседка, Крестовый мост, Китайский театр, Китайские мостики, Драконов мост, Большой китайский мост. Наконец, в Петербурге появляется «китайский театр». В 1762-1768 гг. Антонио Ринальди построил Китайский Дворец в Ораниенбауме. В 1777 г. на сцене этого театра был поставлен «Монолог из китайской трагедии, называемой Сирота» по пьесе Вольтера «Китайская сирота» (перевод А.П.Сумарокова) на музыку Анджолини. Среди первых балетов на китайские темы, показанных в России, по сообщению Я. Штелина, был балет «Китайское императорское свадебное празднество» [19, с. 158].

Есть также упоминания о постановке балетов «Китайцы в Европе» (1767) и «Китайцы». Таким образом, Россию не обошло увлечение «китайщиной», правда, во «французском ее издании». Китай «в представлении европейцев, становится в эту эпоху страной мечтаний и пленительной сказки, куда несутся помыслы и поэтические восторги; литература Европы полна картин «воображаемого Китая», страны идеально-декоративной жизни; его все чаще привлекают в качестве контраста к изображению современной действительности. […] это своеобразное проявление духа рококо, его стремления к капризной игре сатирического ума, к форме скептического «эссе» […] Китай не перестал привлекать к себе сильное внимание французского общества, когда на смену капризной причуде мысли пришла эпоха конструктивного мышления растущей буржуазии. Скептицизм сменялся материализмом; начиналась эпоха просвещения. Но Китай не потерял своего интереса ни для философов, ни для художников новой эпохи» [2, с. 112]. Начало XIX века становится временем настоящего «открытия» Китая для России. Первыми популяризаторами Китая в русском обществе становятся путешественники, ученые и, конечно, деятели духовной миссии. Одними из первых путешественников, запечатлевших встречу с Китаем в XIX веке, были Иван Федорович Крузенштерн и Юрий Федорович Лисянский (1803-1806 гг.). В составе экспедиции были ученые Горнер, Тилезиус и Лангсдорф и художник Курлянцев.

Отправляясь в экспедицию, Иван Федорович мечтал видеть в ее составе профессионального художника, и действительно, в состав экспедиции был включен «живописец Курляндцев». Большинство исследователей считают, что речь идет о Степан Семенович (по другим сведениям – Петрович – Л.Ж.) Курляндцеве (по другим сведениям – Курлянцев – Л.Ж.). Он начал обучаться в Академии художеств в возрасте тридцати лет под руководством профессора Г.И. Угрюмова, известного своими историческими работами живописца. В 1800 г. «посторонний ученик Курляндцев» получил малую серебряную медаль, на следующий год — уже большую. В 1802 г. С.С. Курляндцеву присваивают звание «назначенного» в академики, а в 1803 г. художника удостаивают звания академика.

Это означало, что определенного положения в российской художественной жизни С.С. Курляндцев достиг. Он действительно был включен в состав экспедиции И.Ф. Крузенштерна. Однако, по мнению одних исследователей, его вынуждены были ссадить с корабля из-за «большой свиты Резанова». Другие исследователи считают, что Курляндцев числился как раз в свите Резанова, и был ссажен за пьянство и непотребное поведение вместе с Федором Толстым. К слову сказать, в экспедиции предполагалось участие Федора Петровича Толстого, ставшего впоследствии известным художником. Однако он, по свидетельству М.Ф. Каменской, не выносил морской качки, и вместо него был назначен его двоюродный брат – Федор Иванович Толстой – дебошир и пьяница. Вот вместе с ним и безобразничал Курляндцев. В конце концов, шутки Толстого вывели Крузенштерна из себя, терпение его кончилось [19, с. 15], и во время пребывания экспедиции в Камчатке в свите посланника Резанова произошла перемена: Поручик гвардии граф Толстой, доктор посольства Бринкен и живописец Курляндцев оставили корабли и отправились в Петербург сухим путем. Приняты вновь кавалерами посольства капитан Федоров и поручик Кошелев [8]. Команда вздохнула с облегчением, а экспедиция лишилась профессионально живописца. 20 ноября 1805 г. Крузенштерн прибыл в Макао. Лисянский достиг китайских берегов 3 декабря. Здесь пришлось задержаться на два с лишним месяца. 9 февраля 1806 г. «Надежда» и «Нева» покинули китайский берег и взяли курс на родину. 19 августа 1806 г. «Надежда» подошла к Кронштадту. Там уже стояла «Нева», прибывшая несколько раньше. По возвращении из экспедиции материалы путешествия были опубликованы. Самым известным из опубликованного явилось «Путешествие вокруг света» И.Ф. Крузенштерна. Его издали сразу на русском и немецком языках и затем перевели на английский, французский, итальянский, голландский, шведский и датский языки. Описание плавания Ю. Ф. Лисянского «Путешествие вокруг света на корабле «Нева» в 1803-1806 годах» вышло в 1812 г., а через два года переиздано в Лондоне.

Было опубликовано на немецком и английском языках двухтомное издание путешествия Лангсдорфа, на русском языке опубликовано еще несколько отчетов и путевых журналов – полномочного посла в Японию Н. П. Резанова, приказчика Российско-Американской компании Н. И. Коробицина, иеромонаха АлександроНевской лавры Гедеона. В 1816-1818 гг. подробный журнал опубликовал приказчик Ф. И. Шемелин, его более полный рукописный оригинал хранится в Отделе рукописей РНБ. Подготовлена была для публикации на немецком языке рукопись В. Т. Тилезиуса. Отдельно публикуются атласы и гравюры: «Атлас к путешествию вокруг света» И. Ф. Крузенштерна (Krusenstern A. J. Atlas zur Reise um die Welt . SPb ., 1814), включающий гравюры, сделанные по рисункам естествоиспытателя Тилезиуса и астронома Горнера, карты, нарисованные лейтенантом Левенштерном и мичманом Беллинсгаузеном под руководством Крузенштерна. Этот атлас — приложение к трехтомному первому изданию описания плавания Крузенштерна. Он включает 33 пейзажа, 44 портрета, 38 изображений животных и растений, 18 карт, 17 листов с видами берегов, 4 листа с изображениями этнографических предметов «Собрание карт и рисунков, принадлежащих к путешествию Ю. Ф. Лисянского» (СПб., 1812) и английское издание его плавания ( Lisiansky U. A voyage round the world …

London , 1814), включающие 13 карт, 3 листа с этнографическими рисунками, 2 пейзажа, выполненные Лисянским. Bemerkungen auf einer Reise um die Welt in den Jahren 1803 bis 1807. Bd. I, II. Frankfurt / Main, 1812), которое включает рисунки натуралиста Лангсдорфа – 12 пейзажей, 5 жанровых сцен, 3 портрета, 13 листов этнографических рисунков; 2 пейзажа Е. К. Фридерици и 6 чертежей лодок и байдар, выполненных корабельным подмастерьем И. Корюкиным; Альбом Г. Г. Лангсдорфа (Langsdorff G. H. Plantes recueillies pendant le Voyage des Russes autour du monde par Langsdorff et Fischer . T ü bingen : Cotta, 1810), который включает изображения 30 видов растений.

Ряд иллюстраций не был опубликован и хранится в архивах, в том числе 170 рисунков Е.Е. Ливенштерна и 4 рисунка В.Т. Тилезиуса. Таким образом, подготавливая свою книгу для издания, Крузенштерн использовал рисунки и гравюры членов экспедиции Г.И. Лангсдорфа, В.Г. Тилезиуса и И.К. Горнера. Все они не были профессиональными художниками, и современники не сразу оценили прелесть их гравюр. Английский издатель, например, не счел нужным публиковать гравюры из-за «их невыразительности и незначительности информации, которую они несут, так что книга не претерпит урона и без них» [18]. Однако это были первые зарисовки с натуры, выполненные русскими путешественниками. Этнографический характер зарисовок предопределяет подходы к изображению Китая, характерные для первой половины XIX века. Несмотря на отсутствие дипломатической миссии, отношения России и Китая складывались неплохо, и даже более успешно, чем у некоторых европейских стран.

После заключение Нерчинского договора 1689 г. начинается приграничная торговля с Китаем через Нерчинск, Селенгинск, и затем через Кяхту. Интересное описание Кяхты, со своими комментариями о кяхтинской торговле оставил А.Х. Бенкендорф, побывавший там в составе экспедиции Спренгпортена в 1802 г.: «Кяхта является исключительно торговым поселением, в нем живут только торговцы, чиновники и военные, которые несут службу с беспримерной щепетильностью и суровостью, и в строгом исполнении предписаний своего начальства. […] Надо заметить, дома здесь очень ухожены и почти все построены на единый лад: вся начищенная, как и комнаты, кухня, расположена во дворе, мебель покрыта черным лаком. Нам показали их храм. У главного входа в него стояли пушки, конструкция орудий и форма лафетов указывали на то, что они не является копированием наших пушек, и что изобретение пороха и способа им пользоваться принадлежат скорее Китаю, нежели Европе. Внутри храмового дворика две большие деревянные фигуры, сидящие на деревянных лошадях, как будто охраняющие вход: в храме видно бесконечное множество тех же самых языческих божков различных видов и форм, искусно расписанных и обработанных. Когда мы вернулись к себе, нас порадовали фейерверком, хотя было еще очень светло: это большое количество маленьких петард, привязанных одна к другой, их держат на конце палки и они производят много шума» [4, с. 55].

Кяхта становится связующим звеном между Россией и Китаем. Надо отметить, что в первой четверти XIX в. эта «слобода миллионеров» воспринимается настолько восторженноидеалистично, что даже А.С. Пушкин мимоходом выражает желание побывать там [12, с. 109]. В составе экспедиции Спренгпортена был и профессиональный художник – Емельян Иванович Корнеев. С 1788 г. он учился в Академии художеств в Санкт-Петербурге, окончил которую по классу исторической живописи. Получал медали: в 1795 — 2 серебряную, в 1799 — 1 серебряную и 2 золотую. В 1800 г. был удостоен 1 золотой медали и звания художника, и оставлен при академии пенсионером на 3 года для усовершенствования в мастерстве. В феврале 1802 г. Е.И. Корнеев отправился в экспедицию под руководством генерала Е.М. Спренгпортена для «военно-стратегического осмотра Азиатской и Европейской России». В течение 1802-1804 гг. он побывал в Оренбургской губернии, Сибири вплоть до Кяхты. Для его картин характерна будет та же этнографическая четкость, что и для ученых, делавших зарисовки во время путешествия Крузенштерна. Позже, вернувшись в Россию, Е.И. Корнеев снова обращается к китайской теме. В этих, более поздних картинах уже можно усмотреть некоторое влияние европейской традиции, однако простота композиций, отсутствие вычурных деталей и лаконичность изображения делают картины чрезвычайно реалистичными, можно сказать научно достоверными. Таким образом, в начале XIX в. в русском общественном сознании появляется собственное представление о Китае и китайцах.

Оно существенно отличается от «французского Китая» шинуазри, значительно проще и понятнее, экзотика отходит на второй план. В 1805 г. с посольством графа Ю. А. Головкина в Китай отправили трех профессиональных художников А. Е. Мартынова, И. П. Александрова и Т. А. Васильева. Предлогом для посольства стали поздравления цинского императора с восшествием на престол Александра I. И хотя само посольство не увенчалось успехом и добралось только до Урги, сделанные зарисовки легли в основу альбомов «Виды России и Монголии» (акварели, 23 листа, 1806-1810), «Типы народов России и Монголии» (39 листов 18-8), «Живописное путешествие от Москвы до китайской границы» (29 листов, 1814-1819).

Большая часть их носила видовой характер. В эти годы вышли обширные сочинения о Китае. «Китайцы между собою весьма обходительны, они вообще имеют тихий, сговорчивый и человеколюбивый нрав […] а только к иностранцам, хотя наружно и кажутся они чрезвычайно также ласковы и вежливо с ними обходятся, но внутренно к ним недоверчивы» [11,с.185] читаем мы в «Новейшем и подробнейшем историко-географическом описании Китайской империи» И.А. Орлова. Таково было общее представление о китайцах и их отношении к иностранцам. В 1824 г. было опубликовано трехтомное «Путешествие в Монголию и Китай» Е.Ф. Тимковского [16], а вслед за этим начинают публиковать статьи о Китае и переводы «Московский Телеграф» и «Сибирский Вестник». В 20-е годы большую популярность приобретают сочинения о Китае Никиты Яковлевича Бичурина. С 1807 г. он возглавлял духовную миссию в Пекине. По возвращении из Китая в 1822 г. был осужден, лишен звания архимандрита и сослан на Валаам. Затем, по настоянию Министерства иностранных дел, был назначен переводчиком при Азиатском департаменте МИД. Труды Бичурина пользовались большой популярностью в русском обществе, удостоились внимания А.С. Пушкина и положительных отзывов В.Г. Белинского.

Знакомство и дружба Пушкина с Бичуриным начались около 1828 г. [2, с. 127]. Интерес к Китаю побудил поэта даже обратиться к А.Х. Бенкендорфу 7 января 1830 г. с просьбой: «о позволении посетить Китай с посольством, которое туда отправляется»[2, с. 135]. Речь, конечно, шла не о посольстве, а об 11-ой духовной миссии, которая должна была вот-вот отправиться из Петербурга. С ней на Дальний Восток отправлялись друзья А.С. Пушкина – Иакинф Бичурин и Павел Львович Шиллинг. Увлекшись коллекционированием китайских и индийских редкостей, книг и рукописей, Шиллинг стал одним из ведущих специалистов Министерства по Азиатскому Востоку. Работы Шиллинга по изучению культуры народов Востока и изданию собранной им вместе с Н.Я. Бичуриным коллекции китайских документов были отмечены научной общественностью, и в 1828 г. Шиллинг был избран членом-корреспондентом Императорской академии наук по разряду литературы и древностей Востока. В своих поездках по буддийским монастырям (дацанам) Шиллинг собирал предметы быта и культуры различных народностей и рукописные книги. Все собранное Шиллингом свозилось в Кяхту, где Бичурин выполнял предварительную обработку коллекции.

9 марта 1832 г. Шиллинг с Бичуриным вернулись в Санкт-Петербург и привезли огромную коллекцию предметов быта, культуры и культа народов Азии, многочисленные книги и рукописи. Среди предметов, привезенных Иакинфом Бичуриным из Китая, было огромное количество рисунков, составивших альбом «О народах обитающих по берегам Амура от реки Уссури до устья его, по всему берегу Восточного моря от пределов Кореи до границы Российской и по всем островам вдоль всего берега лежащим». «То, что рисунки и подписи альбома, с 1822 г. хранящегося в Императорской Публичной Российской национальной библиотеке и неоднократно описанного в печатных каталогах, были выполнены о. Иакинфом, лишь недавно установила историк русского искусства Елена Владимировна Нестерова» [1, с.15].

Весьма важна творческая манера Бичурина. Он довольно точно копирует образцы китайской живописи, в основном фигуры людей, представителей различных народов, населяющих Китай, и затем раскрашивает их. В центре композиций – фигуры мужчин и женщин, с различными предметами – орудиями труда, музыкальными инструментами и т.д. Фон как правило условный и двухцветный, зато одежда и прически выполнены очень тщательно. Некоторое представление о Китае сложилось в русском обществе благодаря художникам, находившимся в составе Духовной миссии. Первым из них был А.М. Легашев, он прибыл в Пекин в 1830 г. Перед отъездом в Китай он получил подробные инструкции от Петербургской академии художеств: выяснить состав и способы применения китайских акварелей и других красок, реалистично отобразить встречающихся в пути людей и их одежды, предметы утвари, музыкальные инструменты, оружие, строения, растения и животных. Из отчета, присланного Легашовым в 1839 году, видно, что им в Пекине было исполнено 26 больших исторических и духовных картин и 24 портрета с важных китайских сановников. Вернувшись из Пекина в 1841 г., Легашов просил Академию дозволить ему изготовить китайские краски, и назначить его преподавателем; но в этом ему было отказано: Академия нашла, что европейские краски лучше китайских, а познания Легашова не так велики, чтобы определить его наставником Академии.

После Легашева в Китае был К.И. Корсалин. 15 августа 1839 г. он был зачислен кандидатом на должность штатного художника 12-й Русской духовной миссии в Китае, прибыл в Пекин в 1840 г. и пробыл там около трех лет [15], написал более 100 портретов чиновников цинской администрации. По возвращении в Россию был возведен в звание академика портретной живописи. Участвовал в академических выставках: в 1861 г. выставил картину «Вид Ван–Шеушана, загородного дворца китайского императора в 8–ми верстах от Пекина» (1860, находится в ГРМ), в 1867 экспонировал «Вид загородного дворца богды-хана, в 16-ти верстах от Пекина». В составе 13-й мисси был художник И.И. Чмутов. Он окончил класс исторической и портретной живописи Ф.А. Бруни, а после поездки в Италию учился у П.В. Басина. В 1848 г. был назначен академиком живописи, но программу не представил и на следующий год зачислен в состав 13-й миссии. Прибыв в Китай в 1850 году, он остался там на целых десять лет, однако законченных работ этого периода у Чмутова осталось не много – несколько зарисовок и акварелей пейзажного и жанрового характера. С некоторых из них были сделаны литографии, напечатанные в книге Е. П. Ковалевского «Путешествие в Китай» (1853) и в «Русском художественном листке» (1858). После возвращения в Санкт-Петербург представил на выставке Императорской Академии художеств в 1860 г. портреты маньчжурского князя, китайского чиновника III класса и их жен.

Подводя итог, можно отметить следующее. Знакомство русского общества с реальным Китаем началось довольно поздно. Сведения о первых контактах были или засекречены или забыты. Более или менее известными стали сведения о посольстве Идеса Избранта и Адама Бранта. Изданная за границей, проиллюстрированная иностранными художниками, книга Избранта во многом предопределила традицию восприятия Китая через призму европейского шинуазри. Вообще-то искусство шинуазри – довольно сложный «эстетический компромисс» [10]. Закупая в Китае фарфор, европейцы начинают предлагать китайским мастерам собственные орнаменты и темы. Презентуя себя Европе, Китай, в конечном итоге, становится творцом определенного образа – экзотического, прихотливого, яркого и удивительно четко ориентированного на европейский вкус. «Колорит росписей был чересчур пестрым, не свойственным восточной манере, а в композиции было добавлено больше цветов и растений, закрученных в замысловатые сплетения. Все это выглядело романтично, даже несколько слащаво, и должно было производить должное впечатление на жителей Европы.

Именно эти специально для Европы изготовленные товары производили на европейцев то впечатление, которое вдохновляло их на создание собственных рисунков в китайском вкусе [5, с.123]. Именно такой образ Китая привлекает и русских императоров и аристократию. Китайский фарфор, игрушки, ткани становятся предметом коллекционирования, подчеркивают социальный статус их обладателя. Следуя моде, Екатерина II начинает тоже собирает значительную коллекцию китайских вещей, строит «Китайскую деревню», заводит китайский театр. Одновременно прагматичная императрица способствует появлению собственных мастеров, способных воссоздать китайский стиль и в фарфоре и в предметах интерьера и в архитектуре, причем некоторые из них обучаются своему искусству не только в Европе, но и непосредственно в Китае. Конечно, в России «шинуазри» приобретает специфические черты. В качестве примера можно привести работы Федора Власова, в которых, по мнению Т.Б. Араповой [3] имеется ряд деталей, связывающих их с иконописной традицией. Накопление сведений о Китае в конце XVIII века подготавливает русское общество к иному восприятию Китая.

В начале XIX в. изображения китайцев носят подчеркнуто этнографический характер. Главной и в каком-то смысле стилеобразующей здесь является пейзажная и жанровая традиция. В пейзаже стоит отметить перенос интереса с экзотической стороны на ландшафтную. Преобладающий тип пейзажа – это панорама, краски отличаются умеренностью. В жанре на место пасторальных сцен с этническим колоритом все больше выходят бытовые подробности с некоторым даже философским подтекстом. Важной составляющей «узнавания» Китая становится восприятие через систему «свойчужой». При этом Китай «приближается» настолько, что возникает уже синкретичная культура Кяхты. Кяхта сама по себе превращается в некую легенду – социальную и этническую утопию. Популяризации нового образа Китая способствует деятельность Духовной миссии и в особенности о.Иакинфа (Н.Я. Бичурина).

Анализируя образ Китая в русском общественном сознании 30-40-х гг. XIX в. В.В. Сербиненко приходит к выводу, что он, этот образ, ничего принципиально нового уже собой не представлял, будучи хорошо известным по западноевропейским образцам стиля шинуазри [14]. В полной мере с ним согласиться нельзя. В 40-50-е годы мода на Китай еще держится, но уже заметно ослабевает. Дальний Восток вообще несколько отошел на второй план, уступая моде на арабов, персов и турок. Некоторое разочарование в Китае возникает отчасти потому, что Россия, в силу целого ряда причин, утратила свои позиции в дальневосточном регионе. Все больше Китай ассоциируется с косностью и отсталостью – до такой степени, что в полемике западников и славянофилов последних, например, упрекают в «китаизме» [7, с. 273]. Однако это падение интереса продлится не долго – уже в 50-е годы дальневосточная тема становится довольно значимой не только во внешней политике России, но и в общественном сознании.

Литература:

1. «Первый альбом» о. Иакинфа (Н.Я. Бичурина). Исследования и комментарии. СПб.: РНБ. 2010.

2. Алексеев М.П. Пушкин и Китай. // В кн. Алексеев М.П. Пушкин и Сибирь. М.; Иркутск. 1937.

3. Арапова Т.Б. Китайские изделия художественного ремесла в русском интерьере XVII – первой четверти XVIII века ( к истории культурны контактов Китая и России в XVII￾XVIII вв.).// Общество и государство в Китае. 15-я научная конференция: тезисы докладов. Вып. 2.М. 1984. – С. 205-210.

4. Бенкендорф А.Х. Воспоминания. 1802—1837 / Публ. М. В. Сидоровой и А. А. Литвина; Пер. с фр. О. В. Маринина. — М.: Рос. фонд культуры; Студия «ТРИТЭ»; Рос. Архив, 2012.

5. Ву Ю-Фанг Стилистические тенденции «шинуазри» в русском искусстве второй половины XVIII века. Канд. дисс. СПб. 2000.

6. Казнин М.И. Избрант Идес и Адам Бранд. Записка о посольстве в Китай. М. Глав. Ред. Вост. Лит. 1967.

7. Киреевский И. В. Полн. собр. соч. М. 1911. Т. 2.

8. Крузенштерн И.Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях «Надежда» и «Нева». – М. – Дрофа, 2007.

9. Мясников В.С. Новые документы о поездке в Китай Ивана Петлина// Советское китаеведение. 1958.№ 1. – С. 148-150.

10. Неглинская М.А. Шинуазри в Китае: цинский стиль в китайском искусстве периода трех великих правлений (1662-1795). М.: Издательство «Спутник +». 2012.

11. Орлов И.А. Новейшее и подробнейшее историко-географическое описание Китайской империи. Сочинённое коллежским советником и кавалером Иваном Орловым. М. 1820. Ч.1.

12. Пушкин А.С. Письмо Гончаровой Н.Н.: Перевод, 11 октября [1830 г. Болдино] //Пушкин А.С. Письма / Под ред. и с примеч. Б.Л. Модзалевского. – М; Л.: Гос. Изд-во. Т. 2. Письма, 1826-1830. – 1928.

13. Семенов Л.С. Путешествие Афанасия Никитина. М.: Наука. 1980.

14. Сербиненко В.В. К характеристике образа дальневосточной культуры в русской общественной мысли XIX в. // Общественная мысль: исследования и публикации. Вып.1. М. 1989.

15. Смирнов Г.Ю. А.М.Легашев, К.И.Корсалин, И.И.Чмутов, Л.С.Игорев // Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников. Середина девятнадцатого века / Под. ред. А. И. Леонова. М. 1958. С. 552-556.

16. Тимковский Е.Ф. Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 годах. СПб. 1824.

17. Толстой С.Л. Федор Толстой Американец М. 1990.

18. Федорова О.М. Вокруг света с Крузенштерном. С сайта: http://www.rba.ru/or/comitet/06/7/2.pdf (Дата обращения 06.02.2015). 19. Штелин Я. Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России. / Пер. с нем. К.В. Мапиновского. Т. I. -М.: Искусство, 1990

Zhukova Lekha, Ph.D. in History, Associate Professor Department of history of XIX early XX century The historical faculty of Moscow state University