Война и эмиссия до Советской власти | Знания, мысли, новости — radnews.ru


Война и эмиссия до Советской власти

Война и эмиссия до Советской власти

Война и эмиссия до Советской власти

Взрыв войны в июле 1914 года сразу разрушил плоды долгих стремлений к созданию твердой валюты. В самом начале войны царское правительство объявило, как временную меру, прекращение размена кредитных билетов, что фактически было превращением их в неразменные бумажные деньги. Все понимающие дело экономисты и финансисты сразу поняли, что здесь дело идет не о временной мере, а о фактическом срыве твердой валюты, восстановление которой потребует большого труда и больших усилий.

Правда, в это время никто не ожидал, что война примет такой затяжной, такой разорительный характер, но все же для всех было ясно, что европейская война ставит всю европейскую цивилизацию, с ее с такими громадными усилиями накопленными ценностями, на край пропасти. И, действительно, мировая война 1914—1918 г.г. оказалась самой разорительной из всех прежде бывших войн.

Война, вызвавшая во всех странах огромное бремя государственного долга, общая сумма которого увеличилась приблизительно в 8 раз, причинила в то же время небывалое разрушение производительных сил. Общая сумма убытков, причиненных войной, определяется свыше 1.000.000.000.000 франков или свыше 300 миллиардов рублей.

Эта сумма во много раз превышает убытки, которые когда либо причиняла война в прошлом. Наполеоновские войны обошлись в 16 1/2 миллиардов франков, борьба Соединенных Штатов за независимость в 25 миллиардов, франко-прусская война в 151/2 миллиардов, русскотурецкая в 6 милл. франков, испано-американская в 5 миллиардов, англо-бурская в 1 миллиард франков. По исчислению «Комиссии по возмещению убытков» одни только имущественные убытки составляют во Франции свыше 140 миллиардов франков, в Англии—около 800 миллионов фунтов стерлингов (около 8 миллиардов рублей), в Италии—20 миллиардов лир (лира равна франку или 37 коп. золотом), в Бельгии—29,7 миллиардов франков, в Юго-Славии—8,5 миллиардов динар, в Румынии—9,7 миллиардов франков. По вычислениям известного статистика Краммонда, если принять во внимание народное богатство отдельных стран и материальные выгоды, полученные победителями, на основании мирного договора, то потери, вызванные войной для четырех важнейших стран, выразятся в следующих цифрах (в миллиардах фунтов стерлингов; 1 фунт равен приблизительно 10 зол. рублям).

Можно привести еще целый ряд данных, свидетельствующих о разорительности империалистической войны. Разумеется, говорить. о полной точности совершенно невозможно, и все приведенные выше данные лишь приблизительно учитывают колоссальный убыток, причиненный войной. Не нужно забывать, что уровень производительных сил во всех странах, принимавших участие в войне, сильно понизился, между тем на всех почти странах лежит теперь тяжелым камнем сильная военная задолженность, которая подрывает окончательно и без того уже сильно подорванные производительные силы.

Можно сказать, что никогда еще в истории человечество не переживало подобной катастрофы, и тяжесть ее особенно усугубляется тем, что она ложится чрезвычайно неравномерно. В то время как доходы одной численно небольшой группы чрезвычайно повысились, после войны, колоссальное большинство населения страшно пострадало. При этих условиях неудивительно, что денежное обращение было сломлено на долгое время. В самом начале войны кадетский депутат Шингарев (впоследствии министр финансов при Керенском) пропагандировал необходимость выпуска бумажных денег, как самое лучшее и удобное средство для финансирования войны.

Никакие налоги—говорил он—не в состоянии дать такого колоссального количества средств, какого требует война. Правда, для мирного времени налоговые насосы работали довольно недурно, но как собрать воду, если она разбросана по капелькам. А при помощи эмиссии, выпуска бумажных денег можно собрать средства из таких уголков народного хозяйства, до которых никогда не доберутся даже наиболее совершенные налоги. При этом Шингарев умалчивал, что подобный способ финансирования войны целиком ложится на беднейшие классы, в то время как капиталистам и землевладельцам этот способ приносил очень большие выгоды, которые должны были остаться для них и в послевоенное время, если бы не было Октябрьской революции .

На западе в капиталистических странах война повела к страшнейшему обогащению некоторых групп буржуазии. и помещиков за счет всех других классов населения, и именно это обстоятельство служит одним из сильнейших препятствий к преодолению того валютного хаоса, того колоссального беспорядка в денежном обращении, который воцарился почти во всей Европе после войны. Один из самых больших знатоков в экономических вопросах—Кейнс как-то сказал, что из всех европейских стран Советская Россия, пожалуй, первая сумеет восстановить свое денежное обращение. Чтоэто действительно так, что именно Октябрьская революция, разрубившая старые узы, как это не может показаться странным с первого взгляда, легче других капиталистических стран сумеет поставить свое денежное обращение на золотую основу, в этом можно убедиться, если бросить хотя бы один взгляд на положение денежного обращения во Франции. Франция в настоящее время является едва ли не самой могущественной страной в Европе, быть может еще более могущественной, чем при Наполеоне, и в то же время теперь, особенно при фактическом захвате Рура, одной из очень богатых стран.

Правда, война ее порядком порастрясла, но все же если до сих пор французский франк представляет по ценности меньше одной трети довоенного и при этом, будучи стабилизованным в 1918 году, в 1923 снова начинает падать 1 , то виной этому вовсе не французское разорение, не французские колоссальные военные долги Англии и Америке, которых она все равно не платит, повидимому, и не будет платить, а жадность французских ростовщиков и денежных капиталистов. Эти капиталисты страшно нажились во время войны на военных поставках, на государственных займах, на которых они подписывались уже неполноценным франком, а теперь они желают получать проценты в твердой валюте, полноценным франком. Поэтому они и слышать не хотят о денежной реформе на основе девальвации, они хотят полного восстановления ценности довоенного франка, т. е. получать втрое или вчетверо против того, что они получают теперь. Эта политика встречает противодействие других групп, тем не менее интересы денежного капитала имеют такое влияние на государственный аппарат, что они упорно добиваются своих планов. Тот же Кейнс говорит по этому поводу:

Если такая политика будет продолжаться, то дело может дойти до полного краха, виной которого будет вовсе не борьба рабочего класса, вовсе не теория Маркса, а собственная глупость и жадность теперешних повелителей Франции. В Англии положение лучше. Там английский фунт стерлингов почти достиг довоенного уровня на внешнем рынке, но на внутреннем рынке цены на две трети выше довоенных, государственный бюджет возрос с 2 миллиардов довоен. золотых руб. до 9, а одно время даже до 12 миллиардов, так что и в этой чрезвычайно богатой стране не все благополучно.

И даже в Соединенных Штатах Северной Америки, как мы знаем из статей известного американского экономиста Ирвинга Фишера, далеко не все обстоит благополучно в области денежной политики. И там в этой области идет борьба между промышленным и денежным капиталами, при чем преобладание интересов денежного капитала препятствует реформе денежного обращения и мешает развитию промышленности.

В других странах в этой области в послевоенное время также большей частью обстоит неблагополучно. В то время как одни страны страдают от полнокровия, от ненормально высокой валюты, от дороговизны жизни и безработицы, другие страдают от обесценения бумажных денег и от попыток их восстановления путем разорения всей страны. Мы не говорим уже о Германии, которая в декабре 1923 года получала путем налогов всего 1/1000 нормальных доходов, а остальные средства, т. е. 999/1000 получала путем эмиссии. Всюду мы видим положение, весьма далекое от благополучия, и притом самые простые и легкие выходы из него отвергаются благодаря своекорыстию правящих классов.

Неудивительно поэтому, что в России, где под властью рабочего класса нет места интересам хищников, несмотря на колоссальное разорение и очень неблагоприятные международные условия, восстановление экономической жизни и в частности восстановление денежного обращения не наталкивается на такие препятствия, как в капиталистических странах, и Кейнс, несомненно, прав, когда он думает, что Советская Россия одна из первых сумеет восстановить свое денежное обращение.

Между тем именно Россия испытала самые жестокие удары во время империалистической войны, пережила затем почти трехлетнюю гражданскую войну и блокаду. Неудивительно поэтому, что война, которая велась главным образом за счет выпуска бумажных денег привела к страшнейшему их обесценению, до сих пор невиданному и превзойденному в самое последнее время (в октябре 1923 г.) только падением немецкой марки. Первые полтора года войны выпуск бумажных денег давал громадные доходы государству и, вместе с тем, не приводил к скольконибудь значительному падению ценности денег. Это произошло по следующим причинам. Во-первых, ввиду прекращения размена, находившееся в обращении золото немедленно было спрятано и в обращение не поступало.

Поэтому первые выпуски бумажных денег прошли безболезненно. Во-вторых, дальнейшие выпуски нередко скоплялись в руках населения, в особенности в руках крестьян, которые по наивности предполагали, забыв всю многолетнюю историю бумажных денег в России или, вернее, совсем не зная ее, что впоследствии ценность денег будет восстановлена, и они получат громадные барыши.

Крестьяне, копившие в своих кубышках массу десятирублевок, «катенек» и других, не знали, что этим они поддерживают ценность денег, находящихся в обращении, и помогают царскому правительству вести преступную войну. Но уже в 1915 году и особенно начиная с 1916 года, когда правительство все более и более увеличивает порции выпускаемых в оборот денег, начинается довольно заметное их обесценение. В первой половине 1916 года ежемесячно количество денег увеличивается на 3%, затем увеличение идет все сильнее и в некоторые месяцы, например, в январе 1917 года составляет уже 22,8%. Но в общем в это время, среднее ежемесячное увеличение не превышает 6—7%. Соответственно этому увеличиваются и товарные цены. С. А. Фалькнер, специально много занимавшийся вопросом денежного обращения, дает такую картину их обесценения.

Таким образом, в октябре 1917 года мы получили от царского режима и от керенщины довольно печальное наследство. К моменту Октябрьской революции было выпущено в обращение почти 20 миллиардов бумажных денег, т. е. в 10 раз больше, чем до войны, ежемесячно выпускалось 2—3 миллиарда, т. е. как раз количество, равное всей сумме денежного обращения в довоенное время, а товарные цены к этому времени превышали довоенные в> 7 1/2 раз. Неудивительно, что с таким наследством трудно было что-нибудь поделать и особенно в условиях ожесточенной гражданской войны.

Вся система денежного обращения была твердо поставлена на эмиссионные рельсы, сдвинуть с которых и перейти на нормальное денежное обращение потребовало бы чрезвычайно больших усилий Даже для мирного времени и в особенности было бы трудно, если бы Россия оставалась капиталистической страной, обязанной платить Долги, возросшие до чрезвычайной высоты. Если в довоенное аремя Россия должна была ежегодно уплачивать приблизительно 400 миллионов золотых рублей в год, из них менее половины внутренних и около 214 миллионов внешних долгов, то после войны она должна была, кроме того, ежегодно уплачивать колоссальные проценты по военным долгам; общая сумма, которая должна была быть уплачиваема ежегодно после войны, превышает миллиард рублей золотом (около 1.200 мил.), т.-е. наш теперешний бюджет должен был бы почти удвоиться. Эта тяжесть была бы совершенно • невыносима для русского народного хозяйства и означала бы полное закабаление страны иностранцами, не говоря уже о тяжелой дани, которую, разумеется, потребовали бы и наши отечественные капиталисты.

Что касается иностранных капиталистов, то платеж им должен был бы быть произведен в твердой валюте, так как таковы обычные условия займов. Несомненно, и отечественные капиталисты потребовали бы уплаты в твердой валюте, так как иначе весьма значительно обесценились бы их военные и довоенные барыши. Отсюда было бы весьма сильно стремление восстановить твердую валюту не на основе девальвации, что сравнительно легко, а снова стали «поднимать рубль», который упал во много раз больше, чем при Вышнеградском. В Чехо-Словакии за эту политику «поднятия» был смертельно ранен министр финансов Рашин; он действительно несколько поднял чехо-словацкую крону, но путем, который привел к страшному разорению страны и к сильнейшей безработице, от которой она до сих пор не может оправиться

Д.П. Боголепов


Комментировать


− один = 7

Яндекс.Метрика