Карамзин и Кант: философские пересечения | Знания, мысли, новости — radnews.ru


Карамзин и Кант: философские пересечения

Хорошо известно, что среди представителей российского общества, во все времена его истории, имел место значительный интерес к жизни своих европейских современников, к их культуре, обычаям, общественным настроениям и идеям. Молодёжь из высших сословий часто направлялась в Европу, в Германию, в Голландию и другие страны за хорошим образованием; представители более зрелых поколений дворянской знати удовлетворяли таким образом потребность в приобщении к опыту более развитой цивилизации; разночинцы, составлявшие костяк критически настроенной интеллигенции, стремились на Запад, чтобы вдохнуть воздух свободы, закалиться в решимости бороться за идеалы социального равенства и справедливости. Анализ социокультурных рецепций, в этом смысле, о многом говорил.

Своеобразным свидетельством продуктивного общения представителей образованной элиты России и Запада может служить состоявшаяся в 1787 году встреча ещё молодого Н.М. Карамзина – в последующем – русского историка, писателя, придворного историографа, основоположника русского сентиментализма, редактора известных журналов, с И. Кантом – немецким философом, основателя направления философского критицизма, творчество которого В.С. Соловьёв оценивал как «поворотную точку в истории человеческой мысли», после чего вся мировая философия «должна быть разделена на два периода: до критический (или до кантовский) и после критический (или после кантовский)». [1, С.441-479] О содержании и характере состоявшегося общения Карамзина Н.М. с немецким философом мы можем судить, обратившись к одной из глав его сочинения под названием «Письма русского путешественника», изданного в России в 1791-1792 гг.

Свой визит к европейской знаменитости сам Николай Михайлович описывал следующими словами: «Вчерась же после обеда был я у славного Канта, глубокомысленного, тонкого метафизика… я не имел к нему писем, смелость города берёт – и мне отворились двери в кабинет его». [2, С.7] Н.М. Карамзину было к тому времени всего 21 год. Уместно предположить, что его познания философских взглядов знаменитого И. Канта были неглубоки и несистемны. Из цитируемой мной главы «Писем русского путешественника» можно заключить, что ряд работ философа ему были просто неизвестны (например «Kritik der praktishen vernuft» «Критика практического разума»; «Metaphisik der sitten” – «Основы физики нравов и др.) К тому же, ряд ключевых работ мыслителя издавались уже после встречи с ним молодого русского дворянина ( Н.М. Карамзина), путешествовавшего по Европе в начале 80-х годов XVIII века.

И неслучайно выглядит признание Карамзина М.Н. об итоге его трёхчасовой беседы с Кантом: «Всё просто, кроме … его метафизики». Суть и значение философских идей «всё сокрушающего» Канта ему предстояло ещё хорошо осмыслить и понять их глубину, основательность и неоднозначность. Однако позитивно выглядело уже то, что в ходе беседы в сознании молодого Карамзина возникли сомнения в значимости идей кумиров его молодости, таких как Лафатер, Бонне и т.п., модных в Европе и в России, «персонажей».

Масштаб личности И. Канта, фундаментальность его мировоззренческих установок и принципов, конечно же, не шли ни в какое сравнение, с часто спорадически высказываемыми идеями, модных на Западе писателей, поэтов и масонских идеологов, страдавших мистицизмом, неверием в силу разума. Кстати, эта дихотомия – «разум или чувство» применительно к проблеме формирования человека, становления его личности, интересовавшей юного Карамзина, служила для него своеобразным мотивом поиска убедительных ответов. Он хотел во всём разобраться сам…

Ему была близка идея Канта мыслить собственным умом, отстаиваемое философом право человека на духовную и интеллектуальную самостоятельность. Авторитетность кантовской позиции в этом вопросе, донесённая до Карамзина его наставником Якобом Ленцем, бывшив в своё время учеником Канта, также сыграла свою роль в непреодолимом желании Карамзина во чтобы то ни стало, встретиться с философом, что и было осуществлено во время его путешествия по Европе.

И как видно, эта встреча сыграла огромную роль в мировоззренческих поисках не только самого Карамзина, но и послужила толчком для систематического интереса русской образованной общественности к философии одного из выдающихся мыслителей эпохи Просвещения. Собственно, публикация «Писем русского путешественника» обоснованно считается чуть ли не первой печатной попыткой в отечественной публицистике изложения идей И. Канта. И уже в 20-40-е гг. XIX века, по свидетельству многих исследователей, немецкий идеализм, том числе в его кантовском варианте, оказывал большое влияние на русскую философскую мысль. Что же касается самого автора «Писем русского путешественника», то было бы преувеличением считать, что после своей беседы с немецким философом он стал кантианцем. Скорее всего, Карамзин в своей последующей жизни оставался приверженцем ранних взглядов Руссо с примесью эпикуреизма и стоицизма.

Оценивая изначальные философские пристрастия Карамзина Н.М., нельзя не считаться с тем, что основной его интерес в философии был связан с проблемой культурного, преимущественно нравственного самосовершенствования человека. Идеи кёнигсбергского философа осознавались им в контексте этой проблематики, что фактически получило выражение в концепции т.н. «индивидуализированного альтруизма», базирующейся на убеждении Карамзина, что люди, не обращая внимания на творящееся вокруг зло, должны стремиться к счастью. Это означало, что каждый индивид, выстраивая свою жизнь, необходимо обязан слушать голос своей совести и поступать в каждой жизненной ситуации по справедливости, не требуя за это для себя ничего взамен.

В принципе, это созвучно в определённой степени знаменитому кантовскому «категорическому императиву». Как видно, идея единого нравственного закона для всех разумных существ, выведенная и сформулированная И. Кантом в его философии, была близка и Н.М. Карамзину. Примечательно, что его рефлексии в связи и по поводу кантовской философии подкрепляли убеждения Николая Михайловича в том, что проблемы, возникающие в жизни людей, такие как неопределённость будущего, болезни, смерть и т.п. во многом неразрешимы, а потому истинное счастье недостижимо. Доступными радостями являются лишь науки и искусство, семья и друзья, осуществление которых становится возможным при благодетельном правительстве. В этой связи, Карамзин отстаивал принцип защиты свободы культуры, как обязательного условия поддержания у людей интереса к миру и наслаждениям. При этом он был сторонником умеренности.

Страсти, по его мнению, не могут принести истинного счастья. Будучи мотивацией и чувствами, они должны лишь закалять душу в её стремлении делать добро в полном согласии с позывами совести. Общение Н.М. Карамзина с Кантом, продемонстрировавшего воочию широту своего мировоззрения, лояльность к инакомыслию и одновременно «без злобы» умение вскрывать «заблуждения разума» оппонентов, не могло не оставить неизгладимого впечатления у молодого русского путешественника. Он глубже стал понимать характер и назначение философии, истинного философствования и просвещения. Иммануил Кант предстал в восприятии Карамзина как «истинно просвещённый человек», для которого «… ценность философии» заключалась прежде всего в ценности «морального практического разума», в направленности на конечную цель, безусловно (категорически) повелевающую формировать людей с лучшим образом мыслей. [3]

Литература

1. Соловьёв В.С. Статья из энциклопедического словаря. Кант // Соч в двух томах. Т.2. М.: Мысль, 1988.

2. Иммануил Кант. Изречения. Калининград, 2001. 3. Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина. – М.: Книга, 1987.

Ю.В. Попова ГБПОУ ВО «Воронежский государственный промышленно-гуманитарный колледж»


Комментировать


девять − 5 =

Яндекс.Метрика