…И башни, и зубцы бойниц его суровых, И темные сады за камнями оград, И стены гордые твердынь многовековых…

Это Александр Блок под впечатлением о Кирилло-Белозерском монастыре. Чтобы ощутить масштабы, мощь и величие крупнейшего монастырского комплекса России, да просто чтобы охватить его единым взглядом, нужно изрядно проехать по берегу Сиверского озера на другую сторону. Для фотографа его опрокинутые в озерную рябь стены и башни – это сладкое искушение в любое время суток: и когда по холодному бирюзовому северному небу летят над белыми храмами облака, как на картинах Рылова, и особенно когда предзакатное солнце окрашивает только что бывшие белыми стены сначала в желто-соломенные, затем в оранжево-морковные и, наконец, в карминные тона.

Мой любимый закатный панорамный снимок озера памятен мне потерей коробки передач, картер которой я пробил на грунтовой дороге, торопясь не упустить гаснувший закат. Я с тихим восторгом снимал чарующую панораму монастыря, а под ноги мне текло из-под машины масло.

В этот раз я свободен от колес и от необходимости куда-то торопиться, потому что намеренно выбрал иной вид транспорта, неспешный, не зависимый от моих желаний и настроений и, стало быть, куда более подходящий для посещения святой обители, где не должно быть места суетным мыслям и телодвижениям, – круизный теплоход «Карл Маркс» с крейсерской скоростью двадцать километров в час. Он подходит к Кириллову по живописным плесам разлившейся Шексны, строго следуя обозначенному навигационными знаками старому руслу реки, прихотливо прижимающимися то к одному, то к другому берегу, и обходя торчащие из воды валуны. Издалека виден зеленый лесистый горб горы Мауры, с которой я когда-то любовался монастырем и который теперь скрыт ею – не увидеть даже макушки церквей с верхней палубы.

С палубы Маура напомнила крымский АюДаг – медведя, прильнувшего к воде, чтобы напиться. Вологодский медведь склонился к Шексне, и у его головы в контровом свете возник встающий из руин Горицкий монастырь с храмами и стенами в лесах – еще одно из давних деяний Белозерских чудотворцев наряду с Кирилловым, Ферапонтовым, Новоезерским монастырями, Ниловой пустынью. Разоренные и разрушенные храмы и монастыри – это, наверное, фантомная боль русской земли. Может ли она пройти или хотя бы притупиться, когда надстроят стены и поставят кресты? Кто знает, но ведь много раз и до коммунистов враги грабили и сжигали храмы, а те вновь оживали… Впервые в жизни я еду в монастырь вгруппе туристов, нас везут от пристани Кузино на автобусе.

Пользуюсь случаем повидаться с директором музеязаповедника Михаилом Шаромазовым, с которым знаком больше двадцати лет, а потому отлично знаю, сколько сил и души вложил он в развитие музея. Ведь несмотря на все старания, достичь посещаемости времен Союза пока никак не удается: тогда выручали недорогие профсоюзные путевки на автобусные экскурсии. Теперь же половина посетителей – круизные пассажиры. Тем не менее обладающий бесценным наследием Дионисия и других мастеров заповедник участвует в совместных выставках с Музеями Московского Кремля, Государственным Русским музеем, Лувром.

Ферапонтовский ансамбль, включенный в Список памятников мирового культурного наследия ЮНЕСКО, приведен в образцовое состояние европейского уровня, ведется реставрация огромного монастырского комплекса и в Кириллове. Он значительно ближе к ВолгоБалтийскому водному пути, чем Ферапонтово, – несколько минут на автобусе от пристани, поэтому его успевают посетить пассажиры всех проходящих судов, и экскурсия по монастырю входит в стоимость круиза.

Перед входом в монастырь у сувенирных рядов слышу английскую речь, радостно бегают японцы, раскупая магнитики, тарелки, кружки со знакомыми башнями. Гиды с флажками в поднятой руке собирают их в стайки. Нашу «команду» с «Карла Маркса» тоже встречает милая девушка со значком экскурсовода – расписание прихода судов известно им на весь сезон, а чтобы мы могли успеть еще и в Ферапонтово, времени терять нельзя. Я отрешенно ступаю в глубокую тень Святых ворот, покрытых расчищенными фресками XVII века, мне не нужен гид – я тут знаю все храмы и все башни, снимал их не раз для своих книг и альбомов, а полдень – не лучшее время для съемки. И приехал я сюда сейчас не за этим – душа потянула.

А. Сергеев