Аннотация. В статье рассматриваются особенности и характерные черты русской философии на примере ключевых концепций её развития, созданных такими выдающимися мыслителями, как А.Ф. Лосев, Э.Л. Радлов, Г.Г. Шпет, В.В. Зеньковский и Н.О. Лосский. Анализируются её духовные истоки, ключевые идеи, место и роль в истории мировой мысли.

Ключевые слова: русская философия, рационализм, иррационализм, интуитивизм, мистицизм, вера, разум, рассудок, религия, наука. Zmikhnovsky S.I. (Russia, Krasnodar) On the Specificity of Russian Philosophy Abstract. In the article features and characteristic features of Russian philosophy are considered on the example of the key concepts of its development, created by such outstanding thinkers as A.F. Losev, E.L. Radlov, G.G. Shpet, V.V. Zenkovsky and N.O. Lossky. Its spiritual origins, key ideas, place and role in the history of world thought are analyzed. Keywords: Russian philosophy, rationalism, irrationalism, intuitionism, mysticism, faith, reason, reason, religion, science.

Несмотря на то что за прошедшую четверть века вопрос о природе и специфике русской философии вышел на одно из первых мест в исследовательской литературе, он по-прежнему остаётся крайне актуальным как в сугубо теоретическом, так и в практическом отношениях. Устойчивое развитие России невозможно без её духовного возрождения, а оно, в свою очередь, немыслимо без обращения к философскому наследию.

Ведь именно философия выступает высшей формой духовной эволюции народа. В ней идейные истоки и основополагающие интуиции его культуры выносятся на суд разума, достигают высшей фазы своего осмысления. Анализ особенностей русской философии – кратчайший путь к пониманию специфики национального сознания. А без этого вряд ли возможно построение такой идеологии, которая бы сплотила вокруг себя всю нацию. Феномен русской философии продолжает порождать всё новые и новые интерпретации. Однако существуют пункты, по которым выводы исследователей, принадлежащих к разным

направлениям мысли, практически полностью совпадают. Это позволяет предположить, что здесь и следует искать тот комплекс идей, который обусловливает уникальность русской философии. Данная работа, без сомнения, требует скрупулёзного рассмотрения творчества всех русских философов и историков русской философии. Но тесные рамки небольшой статьи не позволяют этого сделать. Поэтому мы остановимся на концепциях русской философии, созданных одними из наиболее ярких её представителей. Начать наш анализ хотелось бы со статьи А.Ф. Лосева «Русская философия». Хотя это одно из его ранних произведений, в нём уже содержатся те идеи, которые будут пронизывать дальнейшее творчество выдающегося мыслителя. Придерживаясь точки зрения, что познание осуществляется не только в русле рассудочного мышления и существуют достаточные основания учитывать и привлекать его не-логические, т.е. дои сверх-рациональные слои, Лосев приходит к выводу о сверхлогическом и сверх-систематическом характере русской философии. В том факте, что практически никто из выдающихся русских «любомудров» не создал законченной системы, он видит глубокий смысл, кроющийся во внутреннем строении русского философского мышления. Оно, по его мнению, представляет собой интуитивное, мистическое творчество, не ставящее своей задачей логическое оттачивание мысли, её стройное, последовательное изложение. Отсутствие стремления к абстрактной, сугубо формальной систематизации взглядов является для Лосева одной из основных черт русской философии, которая «…представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не посредством сведения к логическим понятиям и определениям, а только в символе, в образе посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности…» [1, с. 71]. Другая важная особенность национального духа – это тесная связь теории с практикой и внутренним подвигом. Интерес русских авторов к живой действительности не позволял разрывать эти области человеческого опыта. Поэтому вполне закономерно, что именно художественная литература выступила кладезем самобытной русской философии. Как известно, русская интеллигенция живо, порой крайне остро реагировала на духовные, социальные, политические и др. изменения, происходившие в России. Причём в большинстве случаев эта реакция выражалась не в отвлечённых философских исследованиях, а в публицистике и художественной литературе, наполненной живописными образами окружающей реальности. С одной стороны, философия, ориентированная на восприятие и осмысление жизни в целом, со всеми её противоречиями и несовершенством, просто не стремилась к систематизации взглядов и логическому оттачиванию мысли, с другой – прекрасно отдавала себе отчёт в том, что в абстрактных понятиях и отвлечённых схемах невозможно всесторонне выразить переполненную разнонаправленными смысловыми энергиями действительность. В результате русская мысль находит своё наиболее яркое и одновременно ёмкое выражение в художественном тексте, чьи образы и есть те самые символы, которые станут центральным пунктом лосевских исследований. Чтобы более наглядно показать уникальный характер русской философии, Лосев сравнивает её с западной традицией. Тремя доминирующими чертами новоевропейской философии он называет рационализм, меонизм и имперсонализм.

Это объясняется тем, что рассудок (ratio) выдвинулся в качестве основного принципа миропонимания, оторвавшись от иррациональных основ разума и сознания. В этом пункте своей критики Лосев движется в фарватере тех учений, которые чётко различают категории разума и рассудка. Рассудок отвечает за формально-логические умозаключения и абстрактно-аналитические построения. Разум – более широкое понятие, включающее в себя помимо рассудка ещё и непосредственное «умное созерцание», интеллектуальную интуицию и т.п.

Следовательно, разум объединяется и синтезирует не только рациональные (рассудочные), но и иррациональные (вне-рассудочные) моменты. К большому сожалению для русского учёного, практически вся западноевропейская философия отождествляет эти понятия. Так, рационализм характерен даже для английского эмпиризма. Но здесь рассудок, в отличие от картезианства, где он направлен на «врождённые идеи», используется для обработки результатов опыта. Как на первый взгляд ни парадоксально, но именно рационализм приводит к меонизму, или вере в ничто.

Разум, а точнее рассудок – основание всего, а значит, то, что не укладывается в его границы, является чистым вымыслом и субъективным человеческим построением. Весь мир в итоге становится механическим и бездушным, превращаясь в субъективную деятельность сознания.

Имперсонализм также является логическим следствием рационализма. Богатство индивидуальной живой личности непостижимо для рассудка, так как он мыслит отвлечёнными, по сути своей вещественными, категориями. Личность низводится до простого пучка восприятий, её глубина и уникальность утрачиваются. С этими разрушительными тенденциями русская философия и вступила в бой. Сопротивляться рассудку, который представляет собой человеческое свойство и особенность, возможно только противопоставив ему метафизический и божественный Логос, который есть не субъективный конструкт человеческого ума, а объективный принцип бытия.

В своей статье Лосев высоко оценивает достижения самобытной русской философии, которую он противопоставляет «заимствованной», «подражательной» и, как он думает, «бесплодной» философии русских апологетов западных концепций. Ставший популярным в конце ХХ века мотив о том, что «русская философия» и «философия в России» – это не одно и то же, звучит уже у него. Вскоре после заметки Лосева, опубликованной в России только через несколько десятилетий, вышла работа Э.Л. Радлова «Очерк истории русской философии». В ней автор обращает внимание на особый интерес русских философов к этико-религиозным и этико-социальным вопросам, которые получают у них мистическое решение. Вслед за Лосевым Радлов указывает, что данный интерес выходит за пределы теорий и стремится к их применению на практике.

Причём огромное внимание, уделяемое этике, практически не оставляет места для рассмотрения гносеологических проблем. Другой важной чертой русской философии, отмечаемой Радловым, является любовь к объективному и отрицание субъективизма как в этике, так и в гносеологии. Стоя на соловьёвских позициях, Радлов пишет о мистическом реализме русских мыслителей, которые органично сочетают мистические и рационалистические сюжеты в своих теориях. Как и Лосев, Радлов обращает внимание на философское значение русской публицистики. Откликаясь на злободневные вопросы, конкретные жизненные проблемы, она по ходу их решения нередко высказывала весьма глубокие соображения научно-теоретического и мировоззренческого характера, выступая переходным звеном между наукой и философией, с одной стороны, и практическими запросами морально-этического и социально-политического характера, с другой. Далее автор констатирует наличие двух направлений философской мысли в России.

Одно из них стремится выразить национальное миропонимание, вытекающее из особенностей русского духа, его самобытного характера и уникальной идентичности, другое – опирается на «стандарты» западной философии, её критерии, оценки и клише, оказываясь, таким образом, под определяющим влиянием иноземного менталитета. Обозначая своё отношение к обоим направлениям, Радлов заявляет, что философия может быть мистической лишь в том случае, если она, в то же самое время, не отрицает и рационалистического способа познания действительности. Таким образом, задачу русской философии Радлов видит не в борьбе с западным ratio, а в гносеологическом обосновании поднимаемых ею проблем.

Другими словами, и в рамках русской философии теория познания должна иметь надлежащее место, соответствующее её высокому статусу. Помимо указанных выше историко-философских работ необходимо остановиться на «Очерке развития русской философии» Г.Г. Шпета. Его остроумный автор, настроенный по отношению к русской философии весьма иронично, в частности, утверждает, что она «…если и существует, то не в виде науки…» [1, с. 218]. Для последователя Гуссерля Шпета философия по своей сути, по своим смысловым интенциям, есть наука, более того – наука «строгая». По большому счёту это и есть идеал научной рациональности, высшая историческая и диалектическая ступень развития знания. Поскольку же русская философия ещё не достигла уровня науки, то она, по большому счёту, ещё никакая не философия.

Таким образом, если Лосев преимущество и достоинство русской философии видел в том, что она не сводима к логико-рациональному знанию, то Шпет, напротив, усматривал в этом её недостаток и незрелость. По Шпету, она едва встала на путь, ведущий к грядущим высотам мысли. В национальной определённости философии отечественный гуссерлианец видит не добродетель, а порок, подлежащий искоренению, ибо язык философии универсален, а значит, наднационален. В сугубо логическом плане философия имеет одну форму существования и один способ решения познавательных проблем. И если они каким-либо образом относятся к особенностям национального духа, то последние оказывают на них лишь внешнее и случайное влияние, которое выражается не в ответах на вопросы, а в самом их выборе и постановке. Не входя в специальное рассмотрение аргументов Шпета, заметим, что он в полном согласии со своим духовным отцом считает философское знание уделом исключительно логического мышления, или ratio. Все остальные точки зрения отвергаются им окончательно и бесповоротно. Широтой охвата материала и глубиной его исследования отличается фундаментальная «История русской философии» В.В. Зеньковского. Её смысловым эпицентром звучит постулат о том, что на Руси философия порождается религиозным сознанием.

Тем не менее это две самостоятельные формы мировоззрения, которые не стоит смешивать. Различие между ними заключается, прежде всего, в том, что философия требует свободы мышления, поскольку свои положения она не может брать только на веру. Но и фактор веры не может полностью игнорироваться, так как он генетически и логически связан с философствованием. Таким образом, религиозный догматизм и свобода критического мышления сливаются в русской философии до полной неразличимости. Это и составляет основу её своеобразия.

По мнению Зеньковского, поиски единства духовной жизни на путях её рационализации составляют главную задачу философии вообще. Различные формы «чувственного» и «нечувственного» опыта и его описания ещё не есть философия. Они лишь ставят перед ней проблемы, которые могут получать свои решения, в том числе и с помощью интуитивных прозрений, питающих и движущих философию вперёд. Но в собственном смысле слова философская проблема имеет место лишь там, где различные интуиции привлекаются на суд разума. И всё же, в отличие от Радлова, Зеньковский критикует кантианскую идею о том, что теория познания – обязательная и основная часть философии, показатель её зрелости и научности. В конечном итоге не логика управляет познанием, а интуиция, исходящая из глубин творческого духа мыслителя. В русской философии гносеология, по большей части, отодвигается на второй план.

Но это отнюдь не значит, что ею вообще не занимаются. Дело в том, что русские мыслители даже гносеологическую проблему рассматривают в онтологическом модусе. Для них познание не является первичным и доминирующим определением сущности человека. Оно составляет лишь момент человеческого бытия, одну из функций личности, занятой практически-преобразовательной деятельностью. Поэтому задачи и возможности познания вытекают из общего отношения к миру. Ещё одной определяющей чертой русской философии выступает её антропологизм. Тема человека и его судьбы доминирует в русской мысли. Из неё вытекают размышления о смысле, путях и цели истории. Всюду в исканиях русских философов лежит моральная установка. Этим обусловливается огромный интерес к социальным и историософским вопросам.

Невозможность разделить теоретическую и практическую области жизни является прямым следствием антропоцентрической установки. Особого внимания заслуживают размышления Зеньковского по поводу формальной завершённости философского знания. Он вполне справедливо полагает, что оно всегда стремится к системе. Последняя есть план логоса, в котором всё то, что рождается из глубин духа, должно найти своё место. И русская философия тоже двигалась в этом направлении, находилась на пути к созданию системы, пока её не остановили. Отстаивая самобытность русской философии, Зеньковский, конечно, не отрицает западного влияния. Но с определёнными оговорками. Во-первых, влиять возможно лишь на что-то, в данном случае на уже подготовленный к восприятию философии, вполне сложившийся русский ум.

Во-вторых: «В строгом смысле, оригинальность, как полная новизна идей, до такой степени редка в истории философии, что если бы в сферу изучения попадали лишь оригинальные построения, в строгом смысле слова, то не нашлось бы и десятка параграфов в изложении истории философии» [2, с. 22]. Наличие на Западе интенсивной философской жизни, несомненно, оказало большое влияние на русскую мысль, причём как положительное, так и отрицательное. Отечественная философия питалась последними достижениями европейской мысли, сокращая себе путь ученичества, но это же обстоятельство обусловило и её идейную зависимость от западного мировосприятия. От этой зависимости оказалась свободной русская литература.

Поэтому исключительная творческая мощь русского ума впервые проявилась в области литературы. Идеал целостного, органического единства всех сторон объективной реальности и всех движений человеческого духа вдохновлял русскую философию. Это выражалось в идее неразрывности теории и практики и в неподдельном интересе к историческому процессу, где лозунг целостности более необходим, чем при изучении природы или чистых понятий отвлечённой мысли. Антропоцентричность русской мысли направляла её к раскрытию тайны этой целостности. Ключ к диалектике русской философии Зеньковский видит в проблеме секуляризма, которая может означать как свободу научного исследования, так и отвержение религиозных установок духа.

Свободу исследования можно защищать, стоя на религиозных позициях или принципиально отвергая их и защищая абсолютную автономию разума. Секуляризм на Западе пошёл по второму пути. «Вся парадоксальность, и вместе с тем вся трагичность западной культуры связана с тем, что основные темы, которые доныне вдохновляют там творчество, генетически и по существу связаны с христианским благовестием – а решения этих тем ищут непременно вне христианства» [3, с. 533], – пишет русский мыслитель.

Таких тем три: тема персонализма, тема свободы и социальная тема. Решение их с позиций рационализма невозможно. Западная философия зашла в тупик. В русской же философии по-прежнему продолжаются споры о соотношении веры и разума. Однако, нося Запад в самих себе, мы, тем не менее, обращены к «иным перспективам». Вскоре после труда Зеньковского появилась книга с таким же названием другого русского эмигранта Н.О. Лосского. Для него философия – это наука, стремящаяся к установлению строго доказуемых истин, носящих универсальный характер. И всё же он считает правомерным говорить о национальных особенностях философского знания.

«Различия между философскими школами в разных странах зависят от специфического выбора предметов исследования, большей или меньшей способности к философским размышлениям, большего или меньшего доверия к различным видам опыта, как, например, чувственному или религиозному и т.д.» [4, с. 482]. Главная черта русской философии заключается в присущем ей остром ощущении реальности и стремлении рассматривать её объективно. Для русских чувственные данные – это не только и даже не столько субъективные психические состояния наблюдателя. Отсюда ответ на вопрос о познаваемости внешнего мира зачастую выражается в виде учения об интуитивно-непосредственном созерцании объектов как таковых. Имманентный русской философии интуитивизм Лосский называет «формой гносеологического реализма».

Познание металогических принципов, лежащих в основе бытия, достигается посредством мистической интуиции. Материальные вещи и события открываются сознанию в интуиции чувственной. Идеальная сфера абстрактных понятий является связующим звеном между чувственными данными и сверхлогическими принципами. Она постигается с помощью спекуляции, которая, по мнению философа, есть не что иное, как интеллектуальная интуиция. Русская философия стремилась к идеалу целостного знания, т.е. познания как органического всеобъемлющего синтеза, достигаемого лишь при условии, когда «…подрациональный (чувственные качества) и рациональный (или идеальный) аспекты мира и сверхрациональные принципы даны в таком опыте, который сочетает чувственную, интеллектуальную и мистическую интуиции» [4, с. 483].

Человек начинает понимать сокровенное бытие мира и постигать сверхрациональные истины о боге лишь собрав воедино все свои духовные силы – чувственный опыт, рациональное мышление, эстетическую перцепцию, нравственный долг и религиозное созерцание. В стремлении к единству знания русская философия уделяет огромное внимание нравственности. Лосский оспаривает устоявшееся мнение о том, что русская философия в основном занимается проблемами этики, доказывая интерес отечественных мыслителей ко всем областям философии. Однако, ссылаясь на Зеньковского, он подчёркивает, что, даже проводя исследования в областях далёких от этики, русские не упускали связи с ней. Но самое главное для русского философствующего ума – это доверие к мистическому религиозному опыту, устанавливающему связь человека с богом и его царством. При построении теории о мире как едином целом религиозный опыт имеет наибольшее значение, придавая ей окончательную завершённость и раскрывая сокровеннейший смысл вселенского существования. Философия, считающаяся с религиозным опытом, сама становится религиозной. В представлении Лосского, главная цель русской философии состоит в разработке всеобъемлющего христианского мировоззрения. Христианские концепции русских мыслителей являются реалистическими и построенными на принципах онтологизма. Мир видится органичным целым, где конкретная данность составляет основу действительности. Парменидовское отождествление бытия и мышления отвергается русскими мыслителями. Таким образом, русская философия является прогрессивным достижением, способным дать новый толчок развитию западной мысли и оказать большое влияние на судьбу всей цивилизации.

Список источников и литературы

1. Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. : Очерки истории русской философии. – Свердловск, 1991. – 592 с.

2. Зеньковский В.В. История русской философии. В 2-х томах. – Ростов н/Д, 1999. – Т. 1. – 544 с.

3. Зеньковский В.В. История русской философии. В 2-х томах. – Ростов н/Д, 1999. – Т. 2. – 544 с.

4. Лосский Н.О. История русской философии. – М., 2000. – 496 с.

Змихновский С.И. (Россия, г. Краснодар)