А.А.Блок

Стихотворение «Перед судом» было написано 11 октября 1915 г., и впервые опубликовано в журнале «Русская мысль» за 1916 г., а в 1920 г. включено в сборник «Се­дое утро». 28 нюня 1916 г. Блок отметил в записной книжке: «Цикл „Кармен» должен закан­чиваться стихотворением „Что же ты потупилась…»». Однако впоследствии он решил отказался от своего намерения и написал  третий том лирики, который вышел в свет уже после его смерти, в 1921 г., поместил «Перед судом» в раздел «Разные стихотворения», где оно с тех пор печатается в соответствии с последней волей великого поэта.

Что же ты потупилась в смущеньи?
Погляди, как прежде, на меня,
Вот какой ты стала — в униженьи,
В резком, неподкупном свете дня!

В обобщающих работах советских блоковедов в связи с этим стихотворением высказав ряд ценных наблюдений. Биографические аспекты стихотворения полнее всего рассмотрены в книге А. Е. Горелова «Гроза над соловьиным садом» (Л., 1973). На тематические перекличке с произведениями русской классической литературы обращали внимание З.Г.Минц и И. Т. Крук. Но основное внимание литературоведов было обращено на вопрос об адресате стихотворения «Перед судом».

Я и сам ведь не такой — не прежний,
Недоступный, гордый, чистый, злой.
Я смотрю добрей и безнадежней
На простой и скучный путь земной.

В. Н. Орлов считает, что стихотворение «обращено, безусловно, к Л. Д. Блок. С. А. Небольсин, основываясь на желании Блока закончить этим стихотворением цикл «Кар­мен», посвященный Л. А. Дельмас, считает адресатом стихотворения ее. Существует также представление о контаминации (смешении) двух женских образов в лице героини этого стихотворения.

Спор об адресате стихотворения «Перед судом» в литературе о Блоке рассмотрев А. Е. Гореловым, который процитировал отрывки из письма Иванова- Разумника Е. П. Иванову от 2 декабря 1940 г. (по копии, хранящейся в архиве Л. А. Дельмас). Как сейчас стало известно, в декабре 1940 г. Иванов-Разумник и Е. П. Иванов обменялись несколькими письмами, основной темой которых был вопрос об адресате стихотворения «Пе­ред судом».

Я не только не имею права,
Я тебя не в силах упрекнуть
За мучительный твой, за лукавый,
Многим женщинам сужденный путь…

Евгений Павлович Иванов был самым близким другом Блока с юных лет и до самой его смерти. Человек религиозно-мистического мироощущения, он стал близок символистскому кругу, хотя и не вел постоянной литературной работы. Андрей Белый в своих воспоминаниях о Блоке писал: «Среди символистов встречались и личности, не имевшие отношения к литературному символизму, не написавшие ни одной строчки или позд­нее писавшие под иными лозунгами: Сергей Соловьев, Вольфингв , Н. К. Метнер, А. С. Пет­ровский, Е. П. Иванов, А. Н. Шмидт и др. Именно они-то и выносили в личных исканиях всю цодоплеку позднейшего символизма».

Но ведь я немного по-другому,
Чем иные, знаю жизнь твою,
Более, чем судьям, мне знакомо,
Как ты очутилась на краю.

Е. П. Иванов обладал способностью проникать в самую глубину переживаний и творче­ских устремлений Блока. Не написав о Блоке ни одной критической статьи, Е. П. Иванов оставил очень интересные, хотя и незаконченные воспоминания и записи о нем.

Вместе ведь по краю, было время,
Нас водила пагубная страсть,
Мы хотели вместе сбросить бремя
И лететь, чтобы потом упасть.

Л.Д.Блок

Предметом спора между Ивановым-Разумником и Е. П. Ивановым стала их декабрьская переписка 1940 г. об адресате стихотворения «Перед судом». В этом спо­ре Е. П. Иванов высказал мнение, что стихотворение более-отражает образ Л. Д. Блок, чем Л. А. Дельмас. Оспаривая это, Иванов-Разумник хронологически и тематически сближает «Перед судом» со всеми стихотворениями, адресованными Л. А. Дельмас, а также пишет о решающей записи Блока от 28 июля 1916 г. (о принадлежности стихотворения циклу «Кар­мен»). Кроме того, Иванов-Разумник не находит ничего общего между героиней «Перед судом» и Л. Д. Блок.

Ты всегда мечтала, что, сгорая,
Догорим мы вместе — ты и я,
Что дано, в объятьях умирая,
Увидать блаженные края…

Копию своего письма Е. П. Иванову от 2 декабря 1940 г. Иванов-Разумник послал Л. А. Дельмас, и она во время личной встречи с ним подтвердила все его предположения. Очевидно, говоря о стихотворении «Перед судом», Л. А. Дельмас показывала Иванову-Разумнику подаренный ей Блоком автограф это­го стихотворения с посвящением «Л. Д.» и с разночтением по сравнению с каноническим тек­стом. Текст этого разночтения очень знаменателен: вместо «Эта прядь — такая золотая…» в автографе были слова: «Ночь кудрей — такая золотая…», вызывающие ассоциацию со сти­хотворением «Есть демон утра. Дымно светел он…».

Что же делать, если обманула
Та мечта, как всякая мечта,
И что жизнь безжалостно стегнула
Грубою веревкою кнута?

В настоящее время комментариями к циклу «Кармен» служат не только примечания в собраниях сочинений, но и опубликованные письма поэта к Л. А. Дельмас, ее краткие вос­поминания, где приведена, в частности, знаменательная запись Блока: «Господи, принимаю покорно и эту любовь, вторую и последнюю — для нее и для меня,— которую Ты даешь». Казалось бы, нет даже повода для спора: Л. А. Дельмас не сомневается в том, что стихот­ворение обращено к ней. Она, по свидетельству ее сестры Е. А. Фащевской, была этим сти­хотворением обижена до слез. С другой стороны, Любовь Дмитриевна с негодованием отвер­гает предположение о том, что стихотворение может быть адресовано ей.

Не до нас ей, жизни торопливой,
И мечта права, что нам лгала.-
Все-таки, когда-нибудь счастливой
Разве ты со мною не была?

Л.А.Дельмас

Но Е. П. Иванов не только доказывал, что в стихотворении «Перед судом» присутствует образ Л. Д. Блок, он сделал шаг к более расширительному пониманию стихотворения и по­ казал путь к этому от непосредственного биографического факта: «…пережитый момент от признания (Л. А. Дельмас) был так глубок, что вызвал „приближение звука», по­нятного и знакомого, разбудил „мои колокола» и охватил всю жизнь самого автора с пережи­тым им».

Не игнорируя биографических фактов, а, наоборот, привлекая их более широко, Е. П. Ива­нов утверждал несводимость художественного образа к точным жизненным параллелям, невозможность прямых биографических проекций при анализе художественного целого. Е. П. Иванов не был литературоведом, но он, как справедливо отметил Д. Е. Максимов, «умел входить в поэтический мир Блока свободнее, горячее и глубже, чем многие другие, даже ближайшие соратники поэта».

Эта прядь — такая золотая
Разве не от старого огня?-
Страстная, безбожная, пустая,
Незабвенная, прости меня!