Образ власти в картине мира российских журналисток рубежа XIX–ХХ вв. | Знания, мысли, новости — radnews.ru


Образ власти в картине мира российских журналисток рубежа XIX–ХХ вв.

1

Проблема взаимоотношений власти и общества является одной из ключе вых в российской истории. Особый интерес в этой связи вызывают представ ления о власти в картине мира российских журналистов в переломную для нашей страны эпоху рубежа XIX–XX веков. Литературоцентричность дореволюционного российского общества является давно устоявшимся историогра фическим фактом. Современные исследования показали, что в круге чтения об разованных россиян доминирующую позицию занимали периодические издания.

Следовательно, картина мира, транслировавшаяся через органы печати, воспринималась как референтная для читающей России. Категория власти является одной из основополагающих в картине мира российских журналистов конца XIX – начала XX веков. Это объясняется не только их принадлежностью к социокультурной группе интеллигенции, но и положением прессы в Российской империи рубежа веков.

Журналистам приходилось сталкиваться с государственной властью, прежде всего, в лице цензу ры. Цензурный контроль периодической печати был наиболее жестким в свя зи с тем, что именно пресса была институтом, формировавшим общественное мнение, представление о власти у российских граждан. По мне нию М.А. Пшеничной, запретительные действия правительства «порождали зону сопротивления, борьбы за свободу печати» имели наиболее массовый характер 1 . Сопротивление выражалось, в том числе, в выработке специаль ного арсенала средств сопротивления давлению цензуры: привлечение под ставных лиц для открытия книгоиздательского дела, субъективизм цензоров, конъюнктуру в цензурном ведомстве, «эзопов язык», самоцензура. Нагляднее всего способы сопротивления цензуре продемонстрировал А.Н. Гаркави на примере редакторской биографии Н.А. Некрасова.

Между тем, исследования, касающиеся изучения представлений о мире журналистов практически отсутствуют. В основном история журналистики по нимается как история органов периодической печати, а не как история сооб щества журналистов 3 . Исключение составляет работа Н.Н. Родигиной и Т.А. Сабуровой «Время, пространство, память в мемуарах русских журнали стов конца XIX – начала ХХ веков А.В. Амфетиатрова и В.М. Дорошевича», в которой вычленяются базовые компоненты картины мира русских журнали стов 1 . Работы же, касающиеся изучения профессионального мира женщин журналисток, еще не появились. Под картиной мира, вслед за А.Я. Гуревичем, нами понимается «”сетка ко ординат”, при посредстве которой люди воспринимают действительность и строят образ мира, существующий в их сознании» 2 . Понятие «образа власти» можно определить как «форму объяснения, воспроизведения, отражения представлений о власти в массовом и индивидуальном сознании общества, сформированные на чувственно-эмоциональном уровне» .

Источниками для данной статьи послужили воспоминания и дневники рос сийских журналисток исследуемого периода: Л.Я. Гуревич, Э.К. Пименовой, А.В. Тырковой-Вильямс, В.Н. Цеховской 4 . Их воспоминания опубликованы в разное время и в разных государствах (Российская империя, СССР, Фран ция), но содержат информацию о прошлом русской журналистики, в том чис ле, об образе власти, существовавшем в сознании журналисток. Таким образом, задачей данной работы является выявление особенно стей представлений о власти в картине мира российских журналисток ру бежа XIX–ХХ веков и связанных с этим стратегий поведения. Понятие «власть» в функционировавших в то время словарях 5 связыва лось в первую очередь с институтом монархии и бюрократическим аппаратом, то есть с официальной политической властью. Можно предположить, что дан ное смысловое наполнение концепта существовало в сознании россиян. Во всех привлеченных нами эго-текстах, официальная власть соотносилась с чиновниками различного ранга, реже – с монархом, и оценивалась негативно.

Ярче всего образ власти российских журналисток отражен в дневни ках А.В. Тырковой, где даны самые нелестные оценки некоторых значимых фигур политической арены Российской империи. В проанализированных нами текстах, российские журналистки чаще всего представляли власть темной, жестокой, аморальной, глупой и грубой. Вот один из ярких тому приме ров: «Исцелили меня больше всего мощи Серафима. Эта отвратительная ор гия официального мракобесия, эта царская шумиха, весь этот обман, лицемерие, ложь, при помощи которых туманят сознание безграмотной толпы, опья няя ее суеверными легендами – точно мерзкие гады победоносные, сильные, торжествующие» 1 . Здесь православное духовенство представляется одним из институтов официальной политической власти, следовательно, на него рас пространяются ее негативные характеристики. Кроме того, в данном фраг менте дневника Тырковой прослеживается еще один аспект образа офици альной власти – ее сила и способность побеждать. Власть являлась «больше» своих противников.

Это можно проследить по тем словам-маркерам, которые используются по отношению к ее действиям. Например, так говорится об убийстве В.К. Плеве, министра внутренних дел Российской империи нача ла ХХ в.: «Плеве убит. … Что теперь будет? Кого растерянный, бесхарактер ный повелитель приставит к покорному стаду в качестве пастуха или, вернее, злой собаки? Убит. Нет его, чиновника-деспота, топтавшего и давившего все живое и желающее жить. Быть может это радость рабов, которых какая-то внешняя сила избавила от жестокого хозяина». Следует отметить, и это за метно по данной цитате, что «сила» власти не распространяется на всех ее носителей.

Например, глава государства, император Николай II предстает ис ключительно в образе слабого и бесхарактерного человека, к которому обычно испытывали лишь чувство презрительной жалости. Даже в виде «же стокого хозяина» выступает не сам император, а министр В.К. Плеве. Вся сила власти, таким образом, в сознании журналисток концентрирова лась в руках бюрократии. Исходя из рассмотренных нами мемуаров, именно о ней говорится как о носительнице силы в большинстве случаев. Власть «высасывает соки из бедной России» 3 , «душит Россию окровавлен ными цепями» 4 , сравнивается с библейским Хамом, который потакает безоб разиям регулярно напивающейся России 5 . По мнению Т.А. Сабуровой, интеллигенция, а значит и входившие в эту социокультурную группу журналисты, относилась к власти как к внешнему, чуждому, закрытому институту, то есть воспринимала ее «чужой», что обу словливало негативное к ней отношение 6 . Это нашло отражение и в эго источниках наших героинь, в которых официальная политическая власть предстает чужеродным России элементом, который только убивает и развра щает общество. Образ власти как «чужой» закреплялся в сознании журнали сток действиями ее представителей. Для последних считаются правильными «аморальные» поступки, которые совершаются для защиты государства от «бунтовщиков». В воспоминаниях Э.К. Пименовой содержится яркий тому пример. Ситуация имела место в ее детстве. В гостях у ее отца были «усми рители» польских бунтовщиков (имеется в виду Польское восстание 1863 г.). На вопрос маленькой Милы (Пименовой) «И вам было не жалко их убивать?», «усмиритель» с удивлением ответил: «Жалко?.. Бунтовщиков?..».

Свою позицию он обосновывает так: «Их жалеть нечего, милая девочка … Они бунтуют против великой России. А если вы русская, то должны любить только Рос сию» 1 . Надо сказать, что отсутствие жалости к «бунтовщикам» распространя лось не только на поляков, но и на «русских бунтовщиков», которых он «усмирял», по словам Пименовой, в 1905–1907 годах. Сами же «бунтовщи ки» маркировались журналистками как «свои», и потому их действия пред ставлены как правильные и необходимые. Они не боялись говорить громко о народных нуждах, критиковать власть, которая их боялась, потому, что они проявляли инициативу в общественных делах. Любая работа на такую негативно окрашенную власть считалась неприем лемой. Характерно в данном случае то, что испытывала Э.К. Пименова из-за факта своей работы в проправительственной газете «Гражданин», направле ние которой она определяла как ультраконсервативное.

Это были настоящие муки совести: она чувствовала себя подавленной, была «усталая и печальная», на душе у нее «было … тоскливо», воспринимала себя «отщепенцем», ей было страшно встретить кого-либо из того литературного круга, к которому она стремилась 2 . Чувства, испытываемые нашей героиней, так же доказывают разделение на «своих» и «чужих». Поэтому пространство проправитель ственной газеты ощущалось как «чужое». Это можно проследить по реак ции Г.И. Успенского, которая описана в мемуарах Пименовой. Он входил в редак цию «Гражданина» испуганно оглядываясь, как на вражеской территории. Как уже упоминалось, официальная политическая власть является «глу пой», абсурдной. Ее даже нужно обманывать. Такие суждения можно услы шать и от самих служителей власти по отношению к вышестоящим чинам, что еще больше подчеркивает абсурдную природу существующей власти. Приме ром этому служит ситуация, описанная в мемуарах Э.К. Пименовой. События происходили в начале XX в.: некий гвардейский офицер Г., состоящий при военном министре А.Н. Куропаткине, обратился к нашей героине «с предло жением писать для него бюллетени по иностранной политике» 3 , которые по том он будет докладывать министру от своего имени. Пименова принимает данное предложение, но обман на этом не заканчивается. Нашей героине по том пришлось самой отправлять бюллетени А.Н. Куропаткину даже после увольнения Г., по просьбе последнего.

В данной ситуации именно Г., то есть представитель власти, уговаривает согласиться Пименову на ложь, говоря, что «это самый невинный обман и никому не приносит вреда, а министров, вообще, приходится обманывать» 4 . Любопытно, что рассказывая о данной ситуации, Пименова показывала тем самым свое превосходство над военным министром Куропаткиным. К тому же, в преддверии русско-японской войны она предупреждала его через гос подина Г. о том, что на восточном фронте «сгущаются тучи». По утверждению же министра все складывалось, как нельзя лучше, и война России была нуж на для разрядки. Учитывая то, чем обернулась для царской власти русско японская война, можно заключить, что Пименова оказалась более компетент

ной в вопросах внешней политики, чем военный министр Российской импе рии, олицетворяющий в данном случае власть. В воспоминаниях В.Н. Цеховской так же описывается случай, когда представитель власти в лице мирового судьи уговаривает журналистку совершить обман: писать репортажи о выдуманных со бытиях, выдавая их за реально происходившие 1 . Конкретный образ чиновника мог не совпадать с представлениями о вла сти среди журналистов. Например, образ вице-губернатора Киевской губер нии, в которой жила и работала тогда Цеховская, в ее воспоминаниях далек от только что описанных представлений о власти.

Он изображается простым, доступным, рыцарски-честным, утонченно-вежливым и деликатным. Мемуа ристка приводит такой ответ вице-губернатора на ее просьбу о сотрудниче стве с газетой, которую представляла наша героиня: «Собственно говоря, разрешить вам это официально я не могу. Мы – учреждение правительствен ное, у нас сообщать обо всем в газеты…ммм… как бы это сказать?.. ну не принято. … Словом, если поставить вопрос на формальную почву, я с большим сожалением, но должен буду отказать вам. Это я вам говорю, как вице-губернатор, но лично я… я всегда был другом гласности, прессы и литературы также. И всегда сердечно рад оказать вам всяческое, доступное мне, содействие» 2 . Это можно расценивать как-то, что отдельные представи тели власти осознавали невозможность официально сочетать властные пол номочия с позицией «друга прессы». Но сотрудничать с периодической печа тью можно было неофициально, лично. Сам образ представителя власти в данном случае приобрел положительные характеристики именно в связи с его оценкой как «друга прессы». Хотя обыкновенно власть воспринималась через призму образа врага. Что же касается гендерного образа власти у российских журналисток, то, по мнению Л.П. Репиной, властной составляющей гендерного аспекта отно шений являются семья, религия, образование, определения гражданского ра венства и политического подчинения 3 . Власть в данном случае зиждется на системе права, которое закреплено в законе и/или сознании людей. В свою очередь в словарях, издававшихся в этот период 4 , одним из смысловых ас пектов власти было право. Власть в таком случае так же является негативно эмоционально окрашенной. Она деспотична, жестока, применяет меры наси лия и унижения. Но главное – власть также абсурдна, так как именно абсур дом, по мнению наших героинь, является отрицание равных прав женщин и мужчин. Деспотичной власть может быть в семье, где подавляется личность женщины, не даются ей возможности умственно развиваться.

Так, например, было в семье Э.К. Пименовой, в которой функции власти были сосредоточены в руках отца, единолично принимавшего все решения, подавляя при этом жену и дочь. Жестокой она может быть также в ситуациях подавления лично сти, где при отрицании женского равноправия применяются методы насилия и унижения. Иллюстрацию этого можно найти в дневниках, которые ве лись А.В. Тырковой во время пребывания в Турции после сравнительно не давно произошедшей там младотурецкой революции. У нее вызывает негодо вание и удивление то, что женщинам в этой стране нельзя выходить на улицу одним, гулять с открытым лицом. В противном случае их могут закидать кам нями. Не случайно Л.Я. Гуревич, Э.К. Пименова и А.В. Тыркова-Вильямс были активными деятельницами женского движения, развернувшегося в начале ХХ века. Показательны в данном случае их статьи о необходимости женского равноправия в различные журналы, обращения к партиям с петиция ми о включении в их программы требований о получении женщинами права го лоса на выборах в Государственную думу, лекции А.В. Тырковой. Данный образ власти оказывал влияние на стратегию поведения по отно шению к ней, побуждая к борьбе. Естественно, что в этой борьбе применя лись методы, общие для женщин и мужчин-журналистов. Главный метод борьбы с властью для этого профессионального сообщества – выступление на страницах периодической печати.

Но иногда для того, чтобы судьба публика ции была успешной, необходим был личный разговор с цензором, в результа те которого решалась судьба статьи или целого номера. Именно здесь журна листки использовали то, что недоступно мужчинам-журналистам – женское обаяние, флирт. Следует отметить, что флирт имеет игровую основу, на кото рую обращает внимание в своей статье З.К. Тимиргазина. Исследовательница выделяет следующие цели флирта: понравиться собеседнику, приятно прове сти время, доставив удовольствие себе и партнёру, произвести впечатление, блеснув остроумием и убедившись в собственной привлекательности для про тивоположного пола 1 . Журналистки же использовали флирт для проведения через цензуру нужного им материала. Это нашло отражение в проанализиро ванных нами воспоминаниях. В них содержатся сведения о посещении цензо ра журналисткой: как в статусе обычного сотрудника, так и редакто ра. Л.Я. Гуревич использовала, по нашему мнению, для защиты материала номера своего журнала флирт. В шутливой форме она отметала различные требования цензора по поводу содержания статей и направления журнала.

Цензор принял тактику данной игры и так же в шутливой форме отстаивал свою позицию, обращаясь с нашей героиней «галантно». В данной «игре» дама всегда выигрывала, но это не вызывало сопротивления власти в лице цензора, а, напротив, доставляло удовольствие. В выигрыше оказывалась и журналистка, которая, благодаря данной стратегии, могла отстоять облик жур нала и некоторые статьи 2 . Использование женского обаяния как тактики пове дения с цензором можно проследить на примере воспоминаний А.В. Тырковой. Во время ее работы в ярославской газете «Северный край» (1903 г.) цензор, которым был согласно закону от 30 сентября 1881 г. вице-губернатор 3 , вы

черкнул ее статью из номера газеты, и наша героиня решила ее «отвоевать». Когда она встретилась с ним, то, по ее сообщению, «он не знал, как себя со мной держать. Я пришла к нему из »Северного края», из враждебного лагеря. Но перед ним была не задорная нигилистка с папироской в зубах, а молодая привычного дворянского круга, скорее привлекательная, смелая … Бедный вице-губернатор явно был сбит с толку, что мне было очень приятно» 1 . Но добиться разрешения напечатать статью у Тырковой не получилось.

Над «добрым» вице-губернатором стоял его начальник – губернатор Б.В. Штюмер, которого наша героиня характеризует как «врага прессы». Способность жен щин оказывать влияние на представителей власти мужского пола, как мы считаем, осознавалась и мужчинами-журналистами. Например, редактор га зеты «Киевское слово» так комментировал свой выбор В.Н. Цеховской, как репортера, посылаемого за сведениями к вице-губернатору: «У нас нет регу лярных сведений из губернского правления. Надо, чтобы барышня организо вала это дело» 2 . Стоит отметить, что это было одно из немногочисленных упоминаний в ее мемуарных заметках, когда редактор акцентировал внима ние на гендерном статусе нашей героини. Таким образом, судя по привлеченным нами источникам личного проис хождения, в образе власти в картине мира российских журналисток кон ца XIX – начала ХХ вв. превалируют негативные характеристики, что являет ся следствием восприятия ее как «чужой».

Это относится и к власти как к начальству – «официальной», и к власти как к праву – гендерной. Власть официальная – темная и грубая, глупая и абсурдная, жестокая и аморальная. Но отношение к ней меняется, если она оценивается не как «враг прессы», а как ее друг, если она готова помогать периодической печати. Власть гендера, под которой в данной статье понимается закрепленное в системе права доми нирование мужчин над женщинами, была такой же деспотичной, иногда та кой же жестокой, но главное такой же абсурдной, так как отрицала равенство мужчин и женщин.

Этот образ власти подталкивал наших героинь к борьбе с ней. Она выражалась в борьбе за женское равноправие – как в мемуарах, так и в статьях, петициях, чтении лекций и т.д. В печатных изданиях «воева ли» с властью, с цензурой. Это вынуждало встречаться лично с цензором, чтобы уговорить его оставить статью, обговорить направление печатного ор гана и т.п. В ходе этих встреч журналистки использовали женское обаяние и флирт для того, чтобы отстоять плоды своего труда. Образ власти, существо вавший в сознании журналистов, оказал значительное влияние на ход истории, по тому что воспринимался как референтный наиболее активной частью общества и побуждал их к борьбе с не устраивавшей их действительностью.

А.А. Старышкина


Комментировать


2 + = три

Яндекс.Метрика