В ряде случаев убытки подлежат возмещению в ограниченном объеме. Причем эти ограничения размера компенсации могут быть установлены как законом, так и договором, на что прямо указано в п. 1 комментируемой статьи. (а) Ограничение объема возмещаемых убытков в силу положений закона В качестве примера законного ограничения размера убытков, возмещаемых в силу закона в связи с совершением другой стороной правомерного действия, можно указать ст. 717 ГК РФ, согласно которой в случае одностороннего отказа заказчика от договора подряда заказчик обязан возместить подрядчику убытки, причиненные прекращением договора подряда, в пределах разницы между ценой, определенной за всю работу, и частью цены, выплаченной за выполненную работу. Другой пример: согласно ст. 178 ГК РФ сторона, правомерно оспорившая сделку в связи со своим заблуждением, обязана при определенных условиях возместить другой стороне только реальный ущерб. Возможность ограничения ответственности за нарушение обязательства законом установлена в п. 1 ст. 400 ГК РФ. Например, в целом ряде случаев законодательные нормы устанавливают, что в связи с нарушением обязательств подлежит взысканию только реальный ущерб (например, п. 1 ст. 547, ст. 692 ГК РФ и др.). Политико-правовые цели таких ограничений могут быть различными. Когда законодатель устанавливает ограничение объема убытков в ситуации их возмещения не в связи с правонарушением, это представляется вполне приемлемым.

Несколько иная ситуация имеет место тогда, когда речь идет об ограничении ответственности на случай правонарушения. Устанавливая ограничение ответственности в такой ситуации, законодатель оставляет часть убытков пострадавшего лица
невозмещенной. Это принуждает пострадавшего мириться с негативными экономическими последствиями правонарушения и легитимирует не вполне нормальную ситуацию, когда нарушитель права получает карт-бланш навязывать некомпенсируемые имущественные потери своим ближним, что вынуждает пострадавшего обращаться на рынок страхования для покрытия таких потерь. Это противоречит базовым принципам частного права и по общему правилу неприемлемо. Такое решение стимулирует совершение правонарушений в ситуациях, когда оно является экономически неэффективным, и потери пострадавшего выше выгод нарушителя: получается, что нарушение приводит к снижению общего экономического благосостояния. Поэтому по общему правилу законодатель должен воздерживаться от подобных ограничений ответственности.

Исключением являются случаи, когда в пользу такого ограничения имеются очень серьезные политико-правовые аргументы, которые по своей значимости перевешивают явную несправедливость, которая образуется в результате ограничения ответственности. Например, имеются определенные аргументы в пользу ограничения объема взыскиваемых убытков в ситуациях, когда нарушен безвозмездный договор. Представляется, что в такой ситуации ответственность нарушителя стоит ограничивать возмещением понесенных расходов и исключать возмещение упущенной выгоды. Некоторые признаки реализации этой идеи в ГК РФ имеются (например, см. ст. 692 ГК РФ). Альтернативное и, пожалуй, более точное решение – допускать возмещение только негативного договорного интереса. Кроме того, иногда законодатель, устанавливая ограничения объема ответственности за правонарушение, может пытаться обеспечить некоторые преференции для определенной отрасли экономики, обеспечить компаниям, работающим в этой отрасли, некоторые гарантии финансовой устойчивости за счет ограничения взыскиваемых с них убытков и минимизации рисков. Снижение таких рисков игроков данного рынка происходит за счет перенесения их на контрагентов. Например, именно так, видимо, объясняется положение ст. 547 ГК, которое блокирует взыскание с энергоснабжающей организации упущенной выгоды на случай нарушения ею своих договорных обязательств. Законодатель считает, что риски возмещения упущенной выгоды тысячам потребителям в случае перерыва в подаче энергии могут быть труднопрогнозируемыми, а перспективы возмещения будут неизбежно учитываться в ценах, влияя на их повышение; соответственно, он предлагает относить такие риски на потребителей, стимулируя последних страховать соответствующий риск.

В этом плане стоит обратить внимание на то, что указанная норма не уточняет пределы применения данного ограничения – при буквальном ее прочтении получается, что упущенную выгоду взыскать нельзя и в ситуации умышленного нарушения договора (например, целенаправленного неправомерного отключения энергии потребителю в связи с наличием мнимой задолженности, которая на самом деле отсутствовала, или в целях повлиять на позицию потребителя на переговорах по заключению нового договора). Как представляется, с учетом этого данная норма должна быть подвергнута телеологической редукции: ее применение должно быть ограничено случаями неумышленного нарушения договора. (б) Ограничение объема ответственности соглашением сторон Статья 15 ГК РФ допускает ограничение объема ответственности и по соглашению сторон. Это касается ответственности за нарушение обязательства, ответственности за недостоверные заверения, деликтной ответственности, а также случаев, когда возмещение убытков в силу закона осуществляется в связи с правомерным поведением. Но здесь требуются некоторые прояснения. После того как наступили основания для взыскания убытков (например, состоялось нарушение договорного обязательства, выявлена недостоверность заверений или произошел деликт), стороны, конечно же, могут договориться о списании части долга в отношении убытков (это будет прощение долга). Но могут ли стороны договориться об уменьшении размера возмещения до возникновения оснований для возмещения?

Если речь идет о норме закона, которая устанавливает обязанность возмещения убытков в связи с совершением правомерных действий, ответ о допустимости предварительного согласования ограничений такой ответственности зависит от императивного или диспозитивного характера соответствующей нормы. Например, норма ст. 717 ГК РФ, закрепляющая обязанность заказчика возместить подрядчику убытки в случае реализации заказчиком своего права на произвольный отказ от договора, содержит диспозитивную оговорку, из чего вполне однозначно следует, что как минимум уменьшить размер компенсации, установив некий предел (например, оговорив возмещение лишь фактически понесенных расходов), стороны могут. То же касается и указания в ст. 782 ГК РФ на возмещение исполнителем убытков заказчика при реализации исполнителем своего права на произвольный отказ от договора возмездного оказания услуг: здесь диспозитивной оговорки нет, но с точки зрения критериев телеологического толкования подобных норм, закрепленных в п. 2–4 Постановления Пленума

ВАС РФ от 14 марта 2014 г. № 16, не вызывает никаких сомнений, что сама норма носит диспозитивный характер как минимум в части объема возмещения, и, соответственно, стороны могут уменьшить размер возмещаемых убытков. Но в целом здесь требуется анализ каждой подобной нормы, устанавливающей возмещение убытков при правомерном поведении, и общие выводы вряд ли возможны. (в) Предварительное согласование ограничения объема договорной ответственности В контексте ответственности за нарушение обязательства и недостоверные заверения ответ на вопрос о возможности предварительного согласования ограничения объема возмещаемых убытков по объему однозначно положительный. Пункт 6 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 эту возможность прямо признает, и это вполне логично. Подтверждает данную возможность в контексте договорной ответственности и п. 2 ст. 400 ГК РФ – с той лишь оговоркой, что такие условия незаконны в потребительских договорах, если эти условия ограничивают ответственность коммерсанта перед потребителем. Это, без сомнений, касается и ответственности за предоставление недостоверных договорных ограничений.

Договорные ограничения размера возмещаемых в связи с нарушением договора или предоставлением недостоверных заверений убытков могут быть сформулированы и на практике нередко формулируются в виде: – предельной суммы возмещения (скажем, не более 20% от общей цены контракта); – установления так называемого условия de minimis, т.е. минимальной суммы убытков, взысканием которых кредитор вправе беспокоить нарушителя (речь идет о своеобразной франшизе: любые требования об убытках подлежат удовлетворению, только если они больше некой минимальной величины; мелкие же суммы убытков относятся на пострадавшего); – согласования оговорки об исключении взыскания тех или иных видов убытков (например, упущенной выгоды); или – исключительной неустойки, при которой права кредитора ограничены лишь взысканием такой неустойки без права требовать возмещения убытков (ст. 394 ГК РФ). В то же время здесь следует учитывать ряд нюансов. Во-первых, такие ограничения ничтожны, если включены в потребительский договор и ограничивают ответственность коммерсанта перед потребителем (п. 2 ст. 400 ГК РФ). Сама эта норма, выраженная не вполне удачно с редакционной точки зрения, может толковаться

и так, что подобные условия ничтожны и в сугубо коммерческих договорах присоединения, но подобное толкование не предопределено и, очевидно, будет избыточно грубым. См. подробнее комментарий к п. 2 ст. 400 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса1 . Во-вторых, такое соглашение ничтожно, если оно противоречит существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства (п. 6 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7). В-третьих, такие соглашения об ограничении возможной будущей ответственности за нарушение обязательства не имеют силы в случае умышленного нарушения обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ). При этом, если установлен факт нарушения, его умышленный характер подразумевается, если нарушитель не доказал отсутствие умысла (п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7).

С учетом затруднительности проведения различий между умыслом и грубой неосторожностью в контексте договорных споров есть весомые основания исходить из того, что подобные договорные условия об ограничении объема ответственности не сработают и при грубой неосторожности. Соответственно, такое условие будет иметь силу только тогда, когда установлено, что нарушение произошло в силу случая и отсутствует вина, либо доказано, что в поведении должника имеется простая неосторожность. На это косвенно указывает и п. 7 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7. См. подробнее комментарий к п. 4 ст. 401 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса2 . В-четвертых, даже если имели место случай или простая неосторожность, условие об ограничении ответственности может быть предметом судебного контроля на предмет справедливости по правилам ст. 428 ГК РФ или ст. 10 ГК РФ (особенно если такое условие вопиюще несправедливо и навязано слабой стороне договора). Например, если крупная торговая сеть, занимающая доминирующее положение на местном рынке, навязала мелкому поставщику овощей условие о том, что ее ответственность на случай нарушения договора ограничена исключительной неустойкой или крайне низким предельным размером возмещаемых убытков, у судов могут возникнуть вопросы к такому условию.

(г) Предварительное согласование ограничения деликтной ответственности Что касается возможности согласования ограничения деликтной ответственности до того, как состоялся сам деликт, то такого рода проявление договорной свободы столь же однозначно в судебной практике не признано, но представляется возможным. Специальных норм на сей счет нет, но имеется общее указание в п. 1 комментируемой статьи о возможности согласования меньшего размера ответственности за нарушение права. Кроме того, в силу абзаца второго п. 3 ст. 1064 ГК РФ «[в] возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия причинителя вреда не нарушают нравственные принципы общества». Когда закон позволяет сторонам заранее согласовать, что деликтная ответственность вовсе не наступает, если будет совершен деликт в будущем, то из этого тем более (a fortiori) следует, что закон не возражает и против частичного ограничения деликтной ответственности. Главное, чтобы подобное соглашение не нарушало «нравственные принципы общества». Наконец, допускает предварительное согласование ограничения деликтной ответственности (с рядом оговорок) и ст. VI.–5:401 Модельных правил европейского частного права, а также право ряда (хотя и не всех) европейских стран. В то же время здесь должны признаваться исключения.

Во-первых, закон в ряде случаев устанавливает специальные ограничения на подобные соглашения об ограничении размера деликтной ответственности. Так, в силу ст. 1084 ГК РФ «[в]ред, причиненный жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств, а также при исполнении обязанностей военной службы, службы в полиции и других соответствующих обязанностей возмещается по правилам, предусмотренным настоящей главой, если законом или договором не предусмотрен более высокий размер ответственности». От противного, видимо, следует, что уменьшение такой ответственности по договору не допускается. Более того, в силу п. 3 ст. 1085 ГК РФ в любых ситуациях объем и размер возмещения вреда, причитающегося потерпевшему в связи с причинением вреда его здоровью, могут быть лишь увеличены законом или договором, что опять же от противного указывает на недопустимость согласования ex ante ограничения ответственности. Для случаев причинения вреда жизни и здоровью блокирует возможность предварительного согласования ограничения деликтной ответственности п. 2 ст. VI.–5:401 Модельных правил европейского частного права. Впрочем, следует сказать, что целесообразность запрета на предварительное согласование ограничения объема ответственности в связи с вредом здоровью, если он причинен без умысла и грубой неосторожности, может вызывать сомнения. Во-вторых, не вызывает сомнений то, что в контексте п. 4 ст. 1, п. 4 ст. 401 (применяемого по аналогии) и п. 2 ст. 1064 ГК РФ такие соглашения не могут распространяться на случаи совершения умышленного деликта, независимо от того, был ли направлен деликт на причинение вреда личности, имуществу или причинение чисто финансовых потерь, а также, возможно, и при грубой неосторожности.

Эта оговорка сделана и в ст. VI.–5:401 Модельных правил европейского частного права: деликтная ответственность при умысле, а также в ситуации, когда вред причинен в результате «полного пренебрежения такими мерами предосторожности, которые явно требовались при соответствующих обстоятельствах» (по сути, речь идет о грубой неосторожности), не может быть исключена или ограничена. В-третьих, не вызывает также сомнений, что деликтная ответственность коммерсанта за вред, причиненный личности или иному имуществу потребителя в результате ненадлежащего выполнения коммерсантом своих обязательств, не может быть исключена или ограничена. Это исключение прямо признается и в Модельных правилах европейского частного права (п. 3 ст. VI.–5:401). В остальных случаях предварительно заключенное соглашение об ограничении объема ответственности на случай совершения деликта в будущем, как представляется, вполне возможно. Так, например, закон не устанавливает подобных ограничений для случаев причинения вреда имуществу потерпевшего не в связи с нарушением потребительского договора при простой неосторожности. Поэтому, например, собственники соседних земельных участков могут договориться о том, что в случае причинения вреда посевам одного из них скотом другого будет возмещаться только реальный ущерб. В то же время содержание таких ex ante законных условий договора может быть предметом судебного контроля ex post на предмет справедливости и добросовестности с учетом конкретных обстоятельств (ст. 10 ГК РФ).