«Особая миссия» философии в современном обществе | Знания, мысли, новости — radnews.ru


«Особая миссия» философии в современном обществе

Философия может считаться одним из специфических занятий, отличаясь особым языком и логикой рассуждения, часто не доступными специально не подготовленному человеку. Прикладное назначение философии при этом абсолютно не очевидно, более того, именно эта практическая незаинтересованность воспринимается как важный признак «подлинного философствования».

Что может философия в настоящее время?

Во многих рассуждениях о науке вообще, о гуманитарном знании в частности и о философии в особенности важно учитывать этот особый статус самоценности философии, сближающий её с искусством. Поэтому проблема утилитарного назначения философии в жизни человека и общества может быть переведена на совершенно другой уровень, где сама философия рассматривается как высшая и самоценная форма интеллектуальной активности. Сейчас практически всем теоретикам науки понятно, что даже крайние формы позитивизма неявно содержат в себе философские позиции как

невыраженные идеологические постулаты и неэлиминируемые теоретические положения. Но ведь и сама наука как общественная форма познания работает на философию, одна из важнейших задач которой состоит в конструировании по возможности целостной картины мира, включающей сознание и познающего субъекта в качестве своей неотъемлемой составляющей.

Аргумент самоценности можно дополнить эмпирическим наблюдением исторических фактов оценок выдающихся философов как наиболее сильных, изощренных и проницательных умов в обозримой истории человечества. Можно предположить, что все по- настоящему великие ученые становились в своей науке именно философами или не были великими. Причем они становились философами именно тогда, когда, как Эйнштейн, выходили к предельным обобщениям и открывали возможность сомнения в отношении «само собой» разумеющихся очевидностей. Именно эту миссию философии как критики очевидностей можно с полным правом постулировать в качестве «особой» и актуальной. Если массивы некритически воспринимаемого «само собой разумеющегося» имеются даже в науке, можно представить, какие залежи этого филистерского «интеллектуального» капитала скопились в массовом обыденном сознании, в его многочисленных архетипах и штампах, касающихся религии, политики, экономики, социальных отношений.

В этой миссии философия реализует себя не только как критика в отношении конкретных мыслительных стереотипов, но и в качестве специфической деятельности, культивирующей и собственно рефлексию, и интеллектуальную дисциплину как таковую. В таком понимании философия оказывается наиболее беспощадной и требовательной к себе разновидностью мышления, познания и самопознания. Даже позитивная наука дает себе некоторые послабления, не доходя до предельных оснований или даже отказываясь их обсуждать как мешающие решать неотложные исследовательские задачи. Философия же по возможности дает примеры такой бескомпромиссности и тем самым развивает интеллектуальные способности прикладывать максимально концентрированные усилия по выходу за пределы очевидного.

Необходимо отметить, что критическая миссия философии потенциально всегда содержит в себе угрозу для существующей власти, даже когда она участвует в рациональной легитимации политического строя, как это происходило в советский период нашей истории. В пределе, где философия возвышается над идеологией, она дает возможность человеку думать, причем даже тогда, когда учит думать «правильно». Ведь даже изучение казалось бы бесполезных «мертвых» языков классики приучало гимназистов и лицеистов к систематической интеллектуальной работе и тем самым существенно способствовало их личностному формированию. Проблема востребованности такой миссии философии проявляется в двух взаимосвязанных аспектах: как способность философов дать что-то существенное обществу и готовность самого общества это предложенное принять и использовать. Не будучи востребованной, данная миссия становится латентной. Поэтому одна из важнейших задач профессионального философского сообщества – артикулировать публичный дискурс философской критики массового сознания, особенно тех его «духовных скреп», которые некритично разделяются и даже стимулируются властвующими «элитами».

Если всерьез относиться к задачам модернизации России, то можно увидеть, что в интеллектуальном смысле это проблема именно философская, поскольку это проблема преодоления исторической российской ориентации на сырьевой экспорт, не решаемая лишь усилиями в области экономики и технологий, но по необходимости затрагивающая всю социальную сферу, политику и идеологию, вплоть до глубинных архетипов сознания. В. Н. Сыров считает, что «целью современного философствования должно стать не построение всевозможных метафизических систем, а постоянная и кропотливая работа с самыми разнообразными фрагментами культуры или, говоря иначе, продуктами человеческой деятельности, будь то экономика, политика, социальная жизнь, наука, повседневность и т. д.» [1]. Эта постметафизическая активность философии может быть названа «философской экспертизой». Объектами такой экспертизы являются любые социально значимые дискурсы, как в виде конкретных текстов – статей или выступлений, – так и в виде комплексных обсуждений, а также «эксплицитные или имплицитные продукты экономической, политической, идеологической, научной деятельности, сферы повседневности, массовой культуры, собратьев по философскому цеху, лишь бы они актуально или потенциально обладали какой-либо весомостью, значимостью, ценностью» [2]. Специальный философский анализ мог бы показать, сколько во всем современном дискурсе о стратегиях и перспективах развития, методах выхода из нынешнего экономического и политического

тупика латентной, не артикулированной философии, сконструированной на фрагментах идей и цитат. Профессиональная философия могла бы многое в этом потоке расчистить и прояснить, сделать более основательным и осмысленным, однако на это, помимо оформленного предложения, нужен конкретный спрос. Парадокс в том, что и спрос придется формулировать самому академическому и университетскому философскому сообществу, поскольку имеющийся уровень интеллектуального развития власти явно не дотягивает до стратегического осмысления проблем, ограничиваясь текущей «повесткой дня». Поэтому интеллектуальная поддержка властной активности может опираться не на профессиональное, научное социально-гуманитарное знание, а на эклектические заготовки интеллектуальной «самодеятельности», результаты которых легче усваиваются как «творцами» разного рода программ и «дорожных карт», так и исполнителями этих текстов.

В этом случае «интеллектуальный эскорт власти может рассматривать академическую философию и социогуманитарную науку не как источник поддержки, а наоборот, как сильного и нежелательного конкурента» [3], поскольку срабатывает главный принцип идеологии: представлять частный интерес как интерес всеобщий. Тогда философская критика опубликованных в текстах «концептов» оборачивается не критикой их качества, а критикой самого властного заказчика, а полемика, направленная на «экспертное» сопровождение, переадресуется самой власти, представители которой, как правило, не являются специалистами в вопросах философии. Могут ли сами академические и университетские философы взять на себя роль профессиональных экспертов, реализуя свою миссию по критическому осмыслению оснований общественного сознания в современную эпоху глобальной трансформации? Вполне, но нужно учитывать, что университетские профессора и научные сотрудники, как правило, редко рвутся напрямую обслуживать интересы властных элит и критика официальных текстов для них носит в основном незаинтересованный, беспристрастный характер, не претендующий на оргвыводы. Зато именно в сфере философии и социально- гуманитарных наук, в отличие от позитивного естественнонаучного знания, особенно много претендентов на понимание общественных проблем и их оригинальные решения.

Важно отметить, что «окологосударственная» самодеятельность в сфере философствования и социально-гуманитарных изысканий никакой экспертной оценке не подвергается, поэтому здесь можно «продавливать идеи, которые не станут публиковать не только ваковские, рецензируемые и т. п. журналы, но и вообще любые сколько-нибудь уважающие себя издания. В результате в официальных и программных текстах руководства периодически появляются откровенные ляпы, а то и странные сентенции с далеко идущими последствиями» [4]. При этом власть имущие могут навязать сколь угодно неграмотную оценку результативности профессиональной науки, в том числе методами формализованной наукометрии, статистики публикаций, индексирования цитирования и т.п. Философ должен выявлять основания и общие принципы, предпосылки и контексты, на которые опираются те или иные конкретные представления, но которые, как правило, не осознаются ни производителями образов и идей, ни их потребителями. Любой вопрос предполагает наличие своих предпосылок, что требует для соблюдения логико-семантической корректности не принимать его в качестве некой «изначальной данности», но предварительно эксплицировать эти предпосылки. Конечно, спектр таких предпосылок достаточно широк, поэтому различные исторические, культурные, экономические, географические контексты должны реконструировать соответствующих специалисты, а философы могут выявить предпосылки, связанные с пониманием онтологических, эпистемологических и аксиологических возможностей и ограничений.

Выявление предпосылок социальных дискурсов само по себе не может быть финальной стадией философской рефлексии, требуется их обоснованная критика, предполагающая демонстрацию актуальных или потенциальных последствий принятия тех или иных оснований. В нынешнее время тотальной специализации именно философия должна сохранять способность обнаруживать не только краткосрочные, но и долгосрочные последствия, а также уметь выявлять степень воздействия решений, принятых в одной сфере, на другие сферы человеческого бытия. Итак, «особая миссия» философской критики «очевидностей» заключается в преодолении иллюзии по поводу абсолютности сконструированной в процессе социальной деятельности картины мира. Важным аспектом такой критики является проблема источника власти тех или иных дискурсов как интересе некоторых групп общества и их стремления выдать свой партикулярный интерес за всеобщий. Философская критика может быть вполне конструктивной по отношению к объектам своей рефлексии, не навязывая «единственно правильное» решение специальной проблемы, а предлагая продуктивные контексты и форматы, в рамках которых специалисты могут их обсуждать и решать.

Примечания

1. Сыров В. Н. Философская экспертиза: от метафоры к понятию // Философское образование: Вестник АФФО. Вып. 1(4) 2013. М.; СПб., 2013. – 186 с. – С.123-124.

2. Там же, С.128.

3. Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований. — М.: Прогресс- Традиция, 2016.- 272 с. — С.42. 4. Там же, С. 42-43.

В.И. Кудашов


Комментировать


− 3 = шесть

Яндекс.Метрика