Амелькин Николай Иванович

«…Недалеко перевал Саланг, где сквозь горы пробит туннель, по которому шла техника. Душманы нередко подрывали его на входе и выходе… Нам приказали переселить жителей из близлежащих кишлаков подальше от стратегического объекта». 

– Для начала расскажите о своих корнях.

– Родился в деревне Шемятка Карачевского района, 3 декабря 1941 года. Деревни этой уже давно нет. Нет и мамы, Екатерины Христофоровны, у нее было четыре дочери, а я самый младший… Отец воевал на финской. После призвали, когда напали фашисты. В июле 1944 года пришла похоронка. Сержант Иван Николаевич Амелькин, защищая социалистическое Отечество, пал смертью храбрых 11 июля 1944 года под Смоленском.

– Где именно – удалось узнать?

– Послал запрос в Подольский архив, узнал, что он умер в госпитале и похоронен в деревне Скворцы. Уже после Афгана ездил туда. Братскую могилу, как сказал сопровождавший меня райвоенком, распахали, но возле школы установлен памятник, где есть и фамилия отца. Правда, она начинается с буквы «О», но инициалы сходятся и откуда призывался – тоже. Вот так встретился с отцом, который меня не видел…

– В армии, конечно, служили?

– Когда исполнилось 17 лет, поступил в ремесленное училище, на кузнеца. Призвали в армию в Красноярский край, стал стрелком-радистом 1-го класса. Затем в Тамбове окончил школу младших авиационных специалистов…После службы устроился кузнецом на БМЗ и одновременно пошел учиться на водителя троллейбуса. Однажды произошел случай, который сильно повлиял на мою судьбу. 

– И что же случилось?

– Еду и вдруг – три сигнала от кондукторши Софьи! Останавливаю троллейбус, закрываю все двери и залетаю на заднюю площадку. «Что за шум, а драки нет?!». Софья: «Кошелек украли!» Я вора за руку – цап! Позвонил в милицию, приехал следователь, похвалил меня и посоветовал идти к ним на работу. Так и сделал. Окончил в Калининграде школу и направили в уголовный розыск, был старшим уполномоченным по особо важным делам. Довелось работать и в колонии.

– А когда послали в Афганистан?

– В марте 1982-го в Ташкенте подучили и назначили начальником полевого фильтрационного пункта. Там надо было смотреть в оба – среди афганцев нередко оказывались душманские разведчики.

– Довелось участвовать в боевых операциях?

– Да, в начале апреля, в Герате. Через провинцию из Ирана шли караваны с оружием, деньгами, наркотиками. Надо было их перехватывать. Недалеко перевал Саланг, где сквозь горы пробит туннель, по которому шла техника. Душманы нередко подрывали его на входе и выходе. Нам приказали переселить жителей из близлежащих кишлаков подальше от стратегического объекта.

– Осилили местный язык?

– Не скажу, что хорошо разговаривал, времени на учебу было маловато, но многое понимал. Это позволило отказаться от услуг тарджимона, переводчика-таджика Мирзо. Он сказал одному афганцу: «Этот шурави хитрый, не говори ему много…». Верить афганцам – себе дороже. Был у нас один показчик из местных, ну информатор или шпион, если угодно. Показывает дом, где, уверяет, живет местный душман. Проверяем – врет. Нанимаем второго показчика – тот ведет к другому жилищу.

– Помните кого-нибудь из друзей?

– Сергеева Мишку из Подмосковья. Ездил к нему раньше, он мне много пластинок дарил.

–  У вас есть награды?

- За ними, как говорится, не гонялся. Дали Грамоту Президиума Верховного Совета СССР, афганский орден «Звезда», медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа».

– И напоследок. Какая самая любимая книга, товарищ подполковник?

– «В августе сорок четвертого» Богомолова.

Настя ЕРЕМИНА, 
студентка БГУ