Полное возмещение убытков и недопущение неосновательного обогащения пострадавшего | Знания, мысли, новости — radnews.ru


Полное возмещение убытков и недопущение неосновательного обогащения пострадавшего

Наряду с тем, что принцип полного возмещения убытков определяет нижнюю границу компенсации, он же является по общему правилу и верхним ограничителем. Компенсация убытков направлена на восстановление коммутативной (корректирующей) справедливости и не должна приводить к неосновательному обогащению потерпевшего. Если проводить эту идею последовательно, следует признать, что кредитор по общему правилу за счет возмещения убытков не должен оказаться в положении лучшем, чем он находился бы, если бы договор был надлежащим образом исполнен.

Из этого следует не только очевидный вывод о том, что при взыскании убытков надо проявлять внимательность и не пропускать необоснованно раздутые калькуляции, но и то, что побочные выгоды, которые кредитор получил в результате нарушения своего права, должны вычитаться из доказанных сумм убытков. Это правило обозначается как зачет выгод к убыткам (compensatio lucri cum damno). Как мы покажем ниже, это правило основано в целом на здравых соображениях, но может вызывать споры и, безусловно, может проводиться далеко не во всех случаях. Приведем несколько примеров возможного применения данного правила.

При доказывании упущенной выгоды следует ориентироваться на чистый доход и дисконтировать из суммы неполученных доходов те расходы, которые пострадавший понес бы, если бы нарушения права не было. Например, если из-за повреждения по вине третьего лица кабеля, обеспечивающего электроснабжение заводского конвейера, последний простаивал в течение дня, упущенная выгода должна считаться как доход от реализации того товара, который был бы собран на конвейере в течение этого дня, за вычетом тех переменных расходов, которые завод понес бы, если бы конвейер работал и соответствующая продукция изготавливалась, но не понес из-за простоя. Получается, что нарушение права повлекло убыток, но и сэкономило заводу издержки – последние должны быть учтены при расчете убытков, подлежащих возмещению. Эта ипостась правила compensatio кажется очевидной. См. подробнее подп. «а» п. 2.2 комментария к настоящей статье. Другой пример: если покупатель из-за задержки поставки понес расходы, связанные с ожиданием поставки, которые он не понес бы, если бы товар был отгружен на корабль покупателя вовремя, эти расходы подлежат возмещению в рамках позитивного интереса. Но теперь усложним кейс. Представим, что заключен договор на условиях поставки «FOB, порт Санкт-Петербург (Инкотермс 2010)». Риск случайной гибели товара переходит на покупателя с момента погрузки товара на судно. Поставщик просрочил доставку товара, и судно ушло в рейс без его груза. В пути судно попало в шторм и затонуло.

Поставщик отправил груз на следующем судне, которое благополучно прибыло в порт назначения. Если бы поставка была осуществлена в срок, убытки покупателя составили бы полную стоимость груза. Причем, исходя из условий поставки (в частности, положений о переходе риска случайной гибели товара), покупатель не смог бы в таком случае взыскать убытки с поставщика. Таким образом, нарушение договора поставщиком в силу случая привело к тому, что сумма убытков покупателя оказалась несопоставимо ниже тех убытков, которые покупатель понес бы при отсутствии нарушения. Следуя принципу недопустимости обогащения за счет возмещения убытков, должны ли мы учитывать ту выгоду в виде сбережения, которую получил покупатель в результате просрочки поставщика, и вычитать ее из суммы расходов покупателя, связанных с просрочкой? Если ответить утвердительно, в большинстве случаев покупателю не будет причитаться никакое возмещение, так как обычно стоимость всего груза выше любых возможных расходов покупателя в связи с просрочкой. Однозначного ответа в нашей практике нет. Принцип compensatio lucri cum damno и строгое проведение принципа защиты позитивного интереса склоняют к тому, что убытки в такой ситуации возмещению не подлежат. Еще один пример: продавец нарушил договор и не смог отгрузить покупателю (нефтяному трейдеру) партию нефти.

Последний, прождав пару месяцев, отказался от договора и предъявил к взысканию свои расходы, связанные с тем, что с него взыскал пени конечный приобретатель, которому трейдер намеревался отгрузить эту партию. Казалось бы, такие убытки вполне могут быть взысканы в составе позитивного расчета убытков. Но что, если нарушивший договор продавец докажет, что к моменту отказа от договора цена на нефть резко подешевела и трейдер-покупатель заключил замещающую сделку, купив тот же объем нефти у другого поставщика, по упавшей цене, т.е. по сути выиграл от срыва первого контракта, и при этом размер такой образовавшейся экономии превосходит понесенные им в связи с просрочкой по первому контракты расходы в виде уплаченных конечному покупателю неустоек? Диктуемое правилом compensatio вычитание этой экономии из суммы расходов может привести к выводу о том, что убытки компенсации не подлежат (если выигрыш от заключения замещающей сделки выше размера расходов трейдера в связи с просрочкой). И немного экзотики: если власти по ошибке снесли находящийся на участке собственника дом, считая его самовольной постройкой, при определении расчета убытков в виде стоимости дома принцип compensatio требует учесть такую случайную выгоду, как обнаружение собственником под руинами снесенного дома клада золотых монет. Недавно принцип compensatio был прямо поддержан ВАС РФ и ВС РФ по следующей категории споров. СКЭС ВС РФ исключила из размера взыскиваемых убытков сумму НДС в составе понесенных в связи с нарушением расходов, указав, что потерпевший имел возможность учесть этот «исходящий» НДС в своей налогооблагаемой базе по данному налогу, снизив ее соответствующим образом (см. Определение СКЭС ВС РФ от 13 декабря 2018 г. № 305-ЭС18-10125). Ранее такой же подход был озвучен в Постановлении Президиума ВАС РФ от 23 июля 2013 г. № 2852/13 (см. подробнее о налоговых аспектах расчета убытков п. 2.13 комментария к настоящей статье). ВС РФ вслед за ВАС РФ на этом примере высказал абстрактную правовую позицию, применимую к ряду вышеуказанных примеров: «По общему правилу, исключается как неполное возмещение понесенных убытков, так и обогащение потерпевшего за счет причинителя вреда. В частности, не могут быть включены в состав убытков расходы, хотя и понесенные потерпевшим в результате правонарушения, но компенсируемые ему

в полном объеме за счет иных источников. В противном случае создавались бы основания для неоднократного получения потерпевшим одних и тех же сумм возмещения и, соответственно, извлечения им имущественной выгоды, что противоречит целям института возмещения вреда». Следует сказать, что принцип compensatio по-разному используется в международных унификациях частного права. Так, согласно п. 1 ст. 7.4.2 Принципов УНИДРУА применительно к договорной ответственности утверждается следующее: «Потерпевшая сторона имеет право на полную компенсацию ущерба, возникшего в результате неисполнения. Такой ущерб включает любые понесенные стороной потери и всякую выгоду, которой она лишилась, учитывая любую выгоду потерпевшей стороны, полученную ею в результате того, что она избежала расходов или ущерба» (курсив наш. – А.К., В.Б.) В Модельных же правилах европейского частного права рассматриваемый вопрос решается следующим образом. В контексте договорной ответственности этот документ молчит по данному вопросу, но в официальном комментарии к ст. III.–3:702 указано, что выгоды, возникшие у кредитора в результате нарушения, должны вычитаться из суммы расходов или упущенной выгоды во имя избежания неосновательного обогащения. В контексте же деликтной ответственности ст. VI.–6:103 закрепляет подход, суть которого в делегации судом компетенции решать данный вопрос с учетом специфики конкретных ситуаций. Здесь указано, что «[в]ыгода, извлеченная лицом, понесшим юридически значимый вред, в результате наступления вредоносного события, не признается значимой, за исключением случаев, когда принятие ее в расчет будет справедливым и разумным», и отмечено, что «[п]ри решении вопроса о справедливости и разумности принятия в расчет указанной выгоды должны учитываться вид причиненного вреда, природа ответственности причинителя вреда и, если выгода предоставлена третьим лицом, цель предоставления такой выгоды». И действительно, компаративный обзор показывает, что как минимум в контексте деликтной ответственности рассматриваемый вопрос в различных странах решается по-разному с учетом конкретных групп случаев. Вместе с тем стоит задаться вопросом о том, так ли бесспорен принцип compensatio lucri cum damno? Да, он позволяет обеспечить строгую компенсационность ответственности и блокирует неосновательное обогащение пострадавшего, но обратной стороной его применения оказывается снижение превентивного эффекта гражданско-правовой ответственности: нарушитель права частично или полностью уходит

от ответственности, так как какие-то случайные обстоятельства позволяют ему избежать ответственности в той или иной части либо даже полностью. С учетом того, что возмещение убытков по своей природе – инструмент компенсационный, аргумент о снижении превентивного эффекта не носит решающего характера, но в ряде ситуаций нам придется делать исключения. Иначе говоря, как минимум в некоторых ситуациях применение правила о зачете выгод к убыткам следует ограничивать во имя справедливости. Например, представим, что по вине одного лица происходит повреждение квартиры собственника, вынуждающего его делать ремонт (например, купленная в торговой сети дефектная бытовая техника воспламенилась, что спровоцировало пожар в квартире, или квартира была залита из-за невнимательности соседа этажом выше, уснувшего в ванне с включенными кранами). При этом квартира до этой неприятности имела крайне обветшалый вид и взывала к ремонту, но провести его таким образом, чтобы восстановить status quo и реконструировать все прелести заброшенной лачуги, просто невозможно. Ремонт неминуемо повышает качественный уровень интерьера и коммуникаций. Может ли делинквент противопоставить иску собственника о возмещении всех расходов на ремонт аргумент о том, что часть расходов должна быть отброшена, дабы исключить ситуацию, при которой собственник в результате деликта и получения полной компенсации своих издержек на ремонт в конечном итоге окажется в положении лучшем, чем он был бы, не произойди деликт? Как представляется, такое возражение должно быть отклонено. В описанной ситуации пострадавший не может восстановить status quo в буквальном виде и принужден делинквентом переноситься в лучшие условия жизни. Та же ситуация имеет место, если в результате аварии и повреждения старого автомобиля на него вынужденно устанавливаются новые агрегаты и элементы конструкций (например, новое ветровое стекло вместо разбитого в аварии старого стекла с трещинами). Естественно, игнорирование такого возражения ответчика допустимо только тогда, когда у истца действительно не было возможности восстановить status quo в точности либо его точное восстановление потребовало бы больших затрат, чем осуществление стандартного ремонта квартиры или установление нового ветрового стекла на автомобиль. Например, сделать более дешевый ретро-ремонт с обшарпанными обоями и дырявым линолеумом в первом примере или купить и установить старое и покрытое трещинами ветровое стекло во втором может быть либо в принципе невозможно технически, либо потребовать бо́льших затрат.

Этот подход подтверждается и позицией ВС РФ, выраженной в абзаце втором п. 13 Постановления Пленума от 23 июня 2015 г. № 25: «Если для устранения повреждений имущества истца использовались или будут использованы новые материалы, то за исключением случаев, установленных законом или договором, расходы на такое устранение включаются в состав реального ущерба истца полностью, несмотря на то, что стоимость имущества увеличилась или может увеличиться по сравнению с его стоимостью до повреждения. Размер подлежащего выплате возмещения может быть уменьшен, если ответчиком будет доказано или из обстоятельств дела следует с очевидностью, что существует иной более разумный и распространенный в обороте способ исправления таких повреждений подобного имущества». Та же идея звучит и в определениях СКГД ВС РФ от 27 февраля 2018 г. № 7-КГ17-11 и от 30 января 2018 г. № 20-КГ17-21. Эту же позицию поддержал и КС РФ в Постановлении от 10 марта 2017 г. № 6-П: «…Замена поврежденных деталей, узлов и агрегатов – если она необходима для восстановления эксплуатационных и товарных характеристик поврежденного транспортного средства, в том числе с учетом требований безопасности дорожного движения, – в большинстве случаев сводится к их замене на новые детали, узлы и агрегаты. Поскольку полное возмещение вреда предполагает восстановление поврежденного имущества до состояния, в котором оно находилось до нарушения права, в таких случаях – притом что на потерпевшего не может быть возложено бремя самостоятельного поиска деталей, узлов и агрегатов с той же степенью износа, что и у подлежащих замене, – неосновательного обогащения собственника поврежденного имущества не происходит, даже если в результате замены поврежденных деталей, узлов и агрегатов его стоимость выросла»1 . В то же время практика самого ВС РФ не вполне последовательна. Так, например, в Определении СКГД ВС РФ от 16 апреля 2019 г. № 117-КГ19-3 Суд сначала процитировал вышеуказанную позицию Пленума, но далее недвусмысленно ее уточнил: «Лицо, к которому потерпевшим предъявлены требования о возмещении разницы между

страховой выплатой и фактическим размером причиненного ущерба, не лишено права ходатайствовать о назначении соответствующей судебной экспертизы, о снижении размера подлежащего выплате возмещения и выдвигать иные возражения. <…> …Такое уменьшение допустимо, если в результате возмещения причиненного вреда с учетом стоимости новых деталей, узлов, агрегатов произойдет значительное улучшение транспортного средства, влекущее существенное и явно несправедливое увеличение его стоимости за счет лица, причинившего вред (например, когда при восстановительном ремонте детали, узлы, механизмы, которые имеют постоянный нормальный износ и подлежат регулярной своевременной замене в соответствии с требованиями по эксплуатации транспортного средства, были заменены на новые)» (курсив наш. – А.К., В.Б.). Так что данный вопрос еще требует окончательного прояснения. Еще одна ситуация, в которой стоит задуматься над ограничением действия принципа compensatio, имеет место в случаях причинения вреда здоровью или иным личным неимущественным правам. Представим, что здоровью гражданина в результате некачественного оказания медицинских услуг был причинен существенный вред, его друзья собрали средства и оплатили все расходы на лечение или аналогичную помощь оказал благотворительный фонд. Может ли потерпевший обратиться к делинквенту с деликтным иском о возмещении затрат на лечение, покрытых друзьями или фондом? Как представляется, здесь с учетом характера нарушенного права справедливость требует отдать приоритет принципу неотвратимости наказания в ущерб принципу компенсационности. Та же ситуация возникает тогда, когда в результате причинения вреда здоровью человек попал в государственную больницу, упустил за этот период доходы, но, с другой стороны, не нес все это время расходы на аренду жилья, питание и т.п. Очевидно, такая «экономия» не должна вычитываться из его убытков. Видимо, не случайно п. 2 ст. 1085 ГК РФ гласит, что при определении утраченного в результате причинения вреда здоровью лица заработка (дохода) пенсия по инвалидности, назначенная потерпевшему в связи с увечьем или иным повреждением здоровья, а равно другие пенсии, пособия и иные подобные выплаты, назначенные как до, так и после причинения вреда здоровью, не принимаются во внимание и не влекут уменьшения размера возмещения вреда (не засчитываются в счет возмещения вреда). Более того, в норме указано, что «[в] счет возмещения вреда не засчитывается также заработок (доход), получаемый потерпевшим после повреждения здоровья».

Последнее представляется более спорным, чем первое, но этот вопрос требует отдельного обсуждения. Также в силу ст. 1094 ГК РФ при взыскании лицами, понесшими расходы на погребение потерпевшего, умершего в результате деликта, с делинквента полученное истцом пособие на погребение в счет возмещения вреда не засчитывается. Нетрудно заметить идею законодателя исключить применение принципа compensatio lucri cum damno для случаев причинения вреда здоровью гражданина. Похожая идея отражена и в п. 2 ст. 1089 ГК РФ применительно к определению выплат лицам, пострадавшим в результате смерти кормильца: «При определении размера возмещения вреда пенсии, назначенные лицам в связи со смертью кормильца, а равно другие виды пенсий, назначенные как до, так и после смерти кормильца, а также заработок (доход) и стипендия, получаемые этими лицами, в счет возмещения им вреда не засчитываются». Более того, можно выдвинуть еще более смелое предложение как минимум для обсуждения: принцип строгой компенсационности может отступать перед идеей неотвратимости наказания не только при причинении вреда здоровью лица, но и в любых ситуациях, когда нарушение права (деликт, нарушение договора) носит умышленный характер. Наконец, как представляется, зачет выгод невозможен, когда их размер не может быть достоверно определен. Например, часто обсуждается «проблема pass-on» – переноса пострадавшим выросших в результате нарушения издержек в цены реализации им товаров, работ или услуг и компенсации таких издержек за счет своих клиентов. Как известно, в долгосрочной перспективе цены стремятся к предельным издержкам. На конкурентном рынке рост текущих издержек постепенно заставляет компании повышать цены, перенося в них часть роста издержек. Ответчик, к которому предъявлен иск о взыскании значительных убытков, теоретически может заявить, что возникшие у истца убытки он переложил на плечи своих клиентов, подняв цены, а значит, присуждение всей суммы убытков без учета этой поправки приведет к тому, что истец получит двойное возмещение. Особенно остро эта проблема встает в области нарушения антимонопольного законодательства и взыскания убытков, возникших в результате такого нарушения (например, при взыскании убытков с лица, занимающего доминирующее положение на рынке и установившего монопольно высокие цены на свою продукцию). Проблема с этим аргументом в том, что более или менее надежно определить, в какой степени произошел перенос выросших в результате правонарушения издержек в цены, которые пострадавший выставляет своим клиентам, достаточно затруднительно.

Цены могли действительно вырасти, но по совсем иным причинам (например, изза повышения спроса или роста иных постоянных или переменных издержек). Коэффициент переноса тех или иных выросших издержек в цены зависит от множества факторов (уровня эластичности спроса по цене и уровня конкуренции на рынке, на котором работает истец, и т.п.). Могли иметь место тотальный перенос всех издержек, перенос части издержек или отсутствие переноса вовсе. При определенных условиях пострадавший просто не может позволить себе повысить цены для компенсации ущерба, так как это приведет к непропорциональному падению объема продаж, и вынужден смириться с принятием ущерба на свой счет. Как представляется, с учетом сложностей в доказывании уровня такого переноса и самого его наличия суды должны относиться к таким аргументам ответчиков крайне осторожно. Но в целом вопрос заслуживает более серьезного анализа. Следует понимать, что наша практика по учету выгод потерпевшего при расчете размера компенсации находится еще только в стадии становления. До тех пор пока не будет накоплена критическая масса правовых позиций и не будут опубликованы серьезные научные исследования по данному сложному вопросу, окончательные выводы делать затруднительно. Скорее всего, здесь требуются установление некоего общего правила и разработка целого ряда исключений или проведение неких дифференциаций для разных групп случаев, разных видов случайных выгод, типов нарушений и т.п. Например, возможно, есть основания дифференцировать ситуации, когда сам факт нарушения спровоцировал для пострадавшего случайные выгоды (как в примере с кладом), и ситуации, когда пострадавший смог получить часть возмещения из альтернативного источника, но это вряд ли может быть единственным фактором, который следует учитывать.


Комментировать


2 × шесть =

Яндекс.Метрика