Эмпирическое исследование было проведено в течение 2003—2004 годов под руководством д. с. н. З.В. Сикевич и к. филол. н. Л.С. Шишкиной-Ярмоленко. Его целью было изучение семейной социализации, этнокультурной обусловленности ее содержания. Сбор материала проходил в Увинском районе Удмуртской Республики.

Общая выборочная совокупность составила 369 человек. Репрезентативность обеспечивалась соблюдением соответствия выборочной и генеральной совокупности по следующим основным параметрам: национальность, возраст и пол. Учитывая то, что исследование преследовало целый ряд задач, не связанных с проблематикой данного доклада, автором была отобрана для анализа только часть эмпирического материала. А именно та, которая фиксировала особенности семейных ориентаций молодежи. Подростки, которые участвовали в опросе, родились в 1987—1989 гг., т. е. в период постперестроечной России.

Их юность, а значит, и самоопределение происходило в переходный период, в период распада советской системы. 1. Основной вопрос, касающийся ценностных ориентаций подростков, звучал следующим образом: «Как ты думаешь, что для человека важнее всего, чтобы чувствовать себя счастливым?» Из десяти вариантов ответа респонденту предлагалось выбрать три наиболее существенных. Таковыми оказались «верные друзья» (59,4%), «любовь» (58,8%) и «хорошая семья» (49,6%). Мы видим, что, как и прежде, высокая значимость семейной жизни в структуре ценностных ориентаций молодежи сохраняется. Однако вступление в брак молодежь связывает с достижением экономической самостоятельности, необходимой для создания семьи. Все больше подростков с оптимизмом смотрят в будущее.

Буквально 2—3 года назад мы наблюдали совершенно иную картину, многие молодые люди не хотели создавать семью, так как не были уверены в завтрашнем дне. [1, с. 25] 2. Следующий вопрос, который связан с проблемой ценностных ориентаций подростков, с кем или с чем идентифицирует себя подросток.

В данном случае нас интересует семейная идентификация (определение места индивида в семейной структуре, установление принадлежности к определенной семейной группе). Идентификационные тенденции были изучены по материалам, составленным из ответов подростков на открытый вопрос: «Кто тот человек, словам которого ты больше всего доверяешь?» «Человек доверия» выступал критерием для измерения семейной идентичности. Ответы обрабатывались методом контент-анализа. Как выяснилось, современные подростки (57,5 % от общего числа ответов) доверяют больше всего «членам своей семьи», а также «друзьям» (28, 2 %). Это свидетельствует о позитивной семейной идентичности подростков. Подростки чувствуют себя членами определенной семьи, в которой получают необходимое тепло и понимание.

Родительское влияние, несомненно, велико в данный период. Далее выяснилось, что все подростки, независимо от пола и национальности, больше всего доверяют маме. Но в процентном соотношении русские подростки в большей степени доверяют маме, чем удмурты. Аналогичная ситуация с девушками, которые также в большей степени доверяют маме, чем юноши. 3. Следующий вопрос «Когда ты вырастешь, ты бы предпочел создать семью с…» был направлен на выяснение этнических предпочтений в брачно-семейных отношениях.

Более половины всех респондентов (58,9%) не обращают внимания на национальность будущего супруга. А из двух обозначенных национальностей (русский и удмурт) подростки предпочли русского. Даже в группе удмуртов доля русского в качестве предпочитаемого брачного партнера значительно выше доли удмурта (28,1% к 3,1% соответственно). Это свидетельствует об ощущении «второсортности» в среде удмуртов, об их отрицательной этнической идентичности. Это не впервые полученный результат, он подтверждается данными других исследователей.

4. Репродуктивные установки подростков представляют следующие цифры: и удмуртов, и русских привлекает семья с двумя детьми (это наиболее часто встречающийся ответ). Максимальное количество детей в группе удмуртов – 4, в группе русских – 10 (один ответ из 93). Эта положительная тенденция фиксируется уже в течение последних 3—5 лет и подтверждает то, что в кризисные периоды человек, так или иначе, приходит к базовым, универсальным ценностям общества. 5. Взаимоотношения супругов в родительской семье выяснялись ответом на вопрос: «Кто главный в твоей семье?». 37% юношей и 40,7% девушек отметили, что «в равной степени оба родителя». Т. е. преобладает эгалитарная модель семьи.

На втором месте по количеству ответов в группе юношей главой семьи обозначен «папа» (35,6%), в группе девушек – «мама» (33,7%). 6. Характер семейных отношений изучался с помощью относительно новой методики в социологии, а именно с помощью измерения социальной дистанции [2, с. 197], которую выстраивают подростки по отношению ко всем членам семьи. Итак, участникам исследования предъявлялся круг, в центре которого стояла буква «Я», обозначающая самого респондента. Опрашиваемым предлагалось обозначить местоположение всех членов семьи кружочками или точками и подписать их. Расстояние между ними (минимальное, среднее или максимальное) интерпретировалось как степень идентификации. Наиболее близкими членами семьи для респондентов оказались брат или сестра (44,5% и 48,6% соответственно). Большинство русских подростков (41,3%) расположили маму на минимальном расстоянии от себя, а отца – на максимальном (41%). Удмуртские подростки расположили своих родителей на средней дистанции: 42,1% – папу, 43,8% – маму.

Это может свидетельствовать о том, что позиции родителей в русских и удмуртских семьях различны. Положение женщины в удмуртской семье всегда считалось высоким, к ней относились уважительно. Кроме того, выяснилось, что в удмуртских семьях интенсивность и частота общения с обоими родителями примерно одинакова. В своем исследовании мы фиксировали также положение объекта «сверху» и «снизу» по отношению к респонденту. Если объект расположен «сверху», значит, он занимает доминирующее положение в семье, если «снизу», то – наоборот.

Исходя из этих данных выстроилась следующая иерархия семейных отношений: в русской семье (снизу вверх): бабушка – брат/сестра – респондент – мать – отец; в удмуртской семье: брат/сестра – респондент – оба родителя, бабушка – бабушка. Получается, что в русских семьях бабушка занимает подчиненное положение, а в удмуртских – либо доминирующее, либо то же, что и родители. Таким образом, наблюдается устойчивый рост ценности семьи. Об этом свидетельствуют результаты не только данного исследования, но и многих других.

Проведенное исследование продолжило поиск методов фиксации особенностей современной молодежи, родившейся в посткоммунистический России. Молодое поколение отличается от предыдущих. Объективно это обусловлено той средой, теми социально-экономическими условиями, в которых происходило становление современных подростков, их взросление и самоопределение.

1. Гаспарян Ю.А. Семья и церковь как единая система регуляции народных традиций и обычаев, СПб., 2002.

2. Сикевич З.В., Крокинская О.К., Поссель Ю.А. Социальное бессознательное: социологический и социально-психологический аспекты, СПб., 2005.

Е.В. Шишкина