Образование и грамотность на Урале

В начале ХХ века на территории уральского региона, как, впрочем, и страны в целом, в связи с динамичными модернизационными процессами наблюдалось значительное расширение культурно- образовательного пространства. Росло количество не только общеобразовательных школ, но и учреждений внешкольного образования. В этой связи заметно возрастали требования к профессиональному мастерству педагогических работников. Ещё в документах 1900 года подчёркивалось: «Отошло уже в область предания то время, когда к учителю предъявлялось лишь требование научить грамоте, письму и цифири. Теперь к учителю предъявляется требование не только обучать, но и воспитывать. Но и помимо прямых его обязанностей по школе, на него возлагается иногда ведение классов со взрослым населением, ведение народных чтений, заведывание библиотеками. Все эти обязанности, выдвигаемые самой жизнью и за неимением других лиц, возлагаемые на учителя, помимо труда с его стороны, требуют также и знаний.

Учителю поэтому, чтобы быть готовому дать разъяснение каждому вопрошающему, необходимо самому стоять у источника культурной жизни, к которой приблизить его может только книга.»[1. Л. 34]. Рубеж XIX-XX веков был, по сути, временем, когда обучение школьников переставало являться единственной главной профессиональной обязанностью учителей. К обучению, грамоте и более глубоким специальным знаниям приобщались массы взрослого населения. Усиливавшийся динамизм социально-экономического развития, острая нехватка квалифицированных специалистов в самых разных отраслях, возраставшая зависимость профессионального роста от уровня образования, жизненного успеха от полученных знаний способствовали значительному повышению престижа образованности, вовлечению взрослых в учебный процесс на самых разных уровнях.

Это обстоятельство, в свою очередь, влияло на рост профессиональной ответственности учительства, заставляло его непрерывно совершенствовать свои знания и педагогические навыки. О необходимости всестороннего расширения внешкольного образования говорили многие видные учителя, просветители, учёные, земские служащие, министерские чиновники и др. В докладе Оренбургской уездной земской управы, составленном в 1913 году, отмечалась следующая проблема: «Та искра света и знания, которая зажигалась в душе ребёнка, благодаря школе, быстро потухла, как только он попадал за порогом школы в неблагоприятную для просвещения среду духовной тьмы и невежества деревенской жизни. В такой обстановке весьма часто бывший школьник через некоторое время сравнивается в духовном отношении с окружающими его лицами, причём дело нередко заканчивается рецидивом безграмотности»[3, Л. 43]. Поэтому в рамках внешкольного образования получило развитие так называемое послешкольное образование.

Его задача заключалась в том, чтобы закрепить и расширить те знания, которые получали дети в начальной школе. Для бывших учащихся организовывались повторительные классы, но уже с более расширенной программой, чем для начальной школы с трёхгодичным курсом. Кроме того, внешкольное образование в буквальном значении этого слова предполагало обучение взрослых, в силу различных причин не прошедших школьный курс. Для них устраивались вечерние или воскресные классы для обучения предметам начальной школы. Для лиц, уже имеющих предварительную школьную подготовку, устраивались курсы с преподаванием предметов специального характера, например, курсы технического рисования и черчения, лекции или беседы по различным отраслям практических знаний [3, Л. 43].

22 августа 1902 г. Министерство народного просвещения выработало специальные «Правила об уроках, учреждаемых при учебных заведениях для взрослого населения». Занятия для взрослых могли проводиться при министерских начальных училищах, городских по положению 1872 г. и промышленных училищах. При этом учредителями таких курсов могли быть учебные ведомства, земства, городские и сельские общества, а также частные организации и частные лица. В правилах подчёркивалось, что в качестве учебников и методических руководств на уроках для взрослых могли использоваться лишь издания, допущенные Министерством народного просвещения и Святейшим Синодом. [4, Л. 4].

В сельской местности широко практиковались так называемые народные чтения, когда учителя читали курсы лекций для населения по самым разным темам. В отчёте о состоянии начальных народных училищ Мензелинского уезда Уфимской губернии в 1906 году сообщалось, что местным жителям были прочитаны книги из ученических библиотек училищ, преимущественно исторического и религиозно- нравственного содержания, а также «статьи из народного быта и басни». Также в отчёте с сожалением признавалось, что «производство народных чтений в начальных училищах значительно сократилось ввиду подозрительного отношения к таким чтениям со стороны местных сельских властей: были случаи, что сельские старосты разгоняли собравшийся на чтения народ из школьного здания». [5, Л. 146]. Земские учреждения в распространении внешкольного образования особую роль отводили открытию библиотек и устройству народных чтений, а позже и народных университетов. Библиотеками часто заведовали учителя.

В сельской местности земства обычно открывали библиотеки двух типов: первые – с выдачей книг читателям на дом, вторые – библиотеки-читальни не только с выдачей книг, но и для чтения их в самом помещении, в «читательном зале». Библиотеки первого типа, как более упрощённого, открывались при школах, волостных правлениях или в домах и квартирах частных лиц, чаще сельской интеллигенции, в первую очередь, учителей. За заведование такой библиотекой последние получали совсем небольшое вознаграждение, около 60 руб. в год [3, Л. 46]. Школьные библиотеки являлись главным источником самообразования учителей. Правда, многие из них отмечали чрезмерную скудость имеющихся книгохранилищ, необходимость регулярного пополнения их новыми книгами, особенно «из отделов духовно-нравственного, исторического и беллетристического». При этом, однако, учителя с удовлетворением отмечали, что «библиотеками начинают интересоваться и неграмотные взрослые, заставляя своих грамотных детей читать книги вслух». Кроме того, некоторые выпускники школ, ничего не читавшие в период обучения, «с открытием библиотек стали усердными посетителями» [2, Л. 36].

Тем не менее, в отдалённых сельских поселениях школьные библиотеки не могли в полной мере способствовать повышению профессионального уровня учителей, не позволяли быть в курсе педагогических новаций. В отчёте Директора народных училищ Пермской губернии отмечалось, в частности: «Из представленных сведений об учительских школьных библиотеках можно видеть, что эти библиотеки в значительном большинстве случаев совершенно не могут удовлетворять учащих лиц: они не могут дать учителю ни полного ответа на вопросы его практической деятельности, ни тем более удовлетворить жажду знания вообще или поэтической фабулой заставить его забыть свою тяжелую долю и облегчить труд жизни.»[1, Л. 36]. Учитель одной из школ Пермской губернии писал: «В библиотеке нет ни одной почти книги, которая помогла бы учащему в каких-либо возникших вопросах, которые ввиду необходимости приходится оставлять без ответа. В неё не выписывается ни одного педагогического журнала и все новейшие успехи в области педагогики и дидактики остаются учителю неизвестными.»[1, Л. 36]. Бывало, что из-за неурожаев сельские общества не имели возможности содержать школьные библиотеки, — они закрывались, либо несколько из них сливались в одну.

Например, в школах Оренбургского казачьего войска в 1911-1912 гг. ввиду сложного экономического положения не нашлось средств на содержание всех библиотек, было принято решение «стянуть в одно место и скомплектовать из собранных книг новые библиотеки в тех селениях, где это будет признано возможным и необходимым.»[6, Л. 92]. Кроме того, заведовать библиотеками этого типа предлагалось по возможности местным учителям. Обязательным требованием было выписывать одну земскую и одну общую (местную или столичную) газету. Иногда земские управы ставили вопрос о преобразовании пришкольных народных библиотек в сельские самостоятельные публичные библиотеки, не подчинённые надзору учебного начальства. Учителя из глубинки сетовали, что книги, наиболее отвечающие настроению времени, а также новые периодические издания совершенно не попадают в более или менее удалённые от города пункты, будучи всегда охотно разбираемы городскими абонентами библиотек и жителями близлежащих к ним селений. Не находя удовлетворения своим профессиональным запросам в школьных учительских библиотеках, педагоги предпочитали брать книги из других библиотек или у частных лиц. Некоторые учителя выписывали на свои средства журналы и газеты.

Наибольшим спросом среди уральских учителей в начале ХХ века пользовались такие газеты, как «Биржевые ведомости», местные «Губернские ведомости», «Неделя», «Урал», «Русское слово», «Сын Отечества»; из журналов, — «Нива», «Родина», «Образование», «Мир Божий», «Русское богатство», «Русская мысль», «Природа и люди», «Вокруг света». [1, ЛЛ. 38-40] Работой по распространению внешкольного образования занимались, как правило, наиболее передовые, деятельные, энергичные учителя, с активной гражданской и жизненной позицией. Самые образованные и опытные педагоги состояли также членами различных профессиональных сообществ, советов банков, были почётными мировыми судьями, старостами гимназических церквей. Общественная активность учительства способствовала значительному расширению его профессионального и жизненного кругозора, возрастанию роли и места педагогического сообщества среди остальных профессиональных «корпораций» края. Без сомнения, учитель, неравнодушный к общественным заботам своего посёлка, города, региона, мог передать своим ученикам гораздо больше не только знаний, но и мировоззренческих ценностей, жизненного опыта, стремления к самосовершенствованию.

ЛИТЕРАТУРА

1. Государственный архив Пермского края. Ф. 42. Оп. 1. Д. 266.

2. Государственный архив Пермского края. Ф. 42. Оп. 1. Д. 353.

3. Государственный архив Оренбургской области. Ф. 75. Оп. 1. Д. 43.

4. Российский государственный исторический архив. Ф. 733. Оп. 227. Д. 59.

5. Центральный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-113. Оп. 1. Д. 601.

6. Центральный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-116. Оп. 1. Д. 102.

© Баишев И.Н., 2013