На протяжении многих столетий сатира была одним из самых «традиционных» жанров. От Лукиана и до конца XVIII века она особенно охотно пользовалась набором одних и тех же полутрафаретных сюжетов и мотивов, расцвечивая их каждый раз по-новому и приспособляя к общественным и политическим потребностям своей эпохи. Фантастические путешествия в чужие страны и на другие планеты или на острова, населенные причудливыми, неизвестными цивилизованному миру народами, история легендарной страны глупцов и другие сюжеты анекдотического или сказочного происхождения, подвергшиеся последующему, аллегорическому истолкованию, картина воспитания молодого царя (или вообще знатного человека), соединенная с сатирой на его учителей, разговоры в царстве мертвых, рассказы о священниках или жрецахобманщнках и сластолюбцах, о хвастливых войнах-трусах, фантастических обжорах, глупых, жадных и невежественных отцах, мешающих счастью свіэих детей, — такова была та традиционная, повторяющаяся «рамка», которой успешно пользовались на протяжении многих веков сатирики самых различных стран и народов для осмеяния людей и нравов своего времени. Иное мы видим у Щедрина. Щедрин начал свою литературную деятельность с опытов социально-психологической повести из современной жизни, близких по общему художественному строю повестям Герцена, Некрасова, Достоевского 1840-х годов.

(далее…)

В свои сатирические сказки Щедрин постоянно вводит персонажей, сюжетные мотивы, приемы, речения русской народной сказки. Но использует он фольклор в своих целях, никогда не следуя за ним пассивно. Неучет этого приводит к непониманию функций щедринских сатирических приемов. Вот характерный пример. В. В. Гиппиус привел интересную параллель из народной сказки к мотиву снимания головы и обратного ее водружения в главе «Органчик» «Истории одного города»: « < …> сидит королевна, убирается; сняла с себя голову, мылом намылила, чистой водой вымыла, волосы гребнем расчесала, заплела косу и надела потом голову на старое место». Но при этом В. В. Гиппиус дает совершенно неубедительное толкование данного мотива у Щедрина: «Мотив снимающейся головы здесь исполняет единственную функцию — предельного абсурда и очевидно, что на его месте мог бы быть любой сказочный мотив» Г Никогда сатирические приемы Щедрина не исполняют функции «предельного абсурда».

Они всегда являются иносказаниями определенной мысли, всегда несут точную оценку. В частности, мотив деформированной головы — один из особо разработанных в фантастике Щедрина. Он связан с характерной для просветителя темой неразумия, несознательности. Если в народной сказке фантастические изменения человеческого тела это, как правило, появление крыльев, хвоста, куриных лап и т. п., — то в щедринской фантастике деформируется голова. Причем эта деформация создается, іКак обычно у Щедрина, путем развития и реализации метафоры. Основная метафора, определяющая гротескную трансформацию,— «пустая голова». Голова щедринского героя прёдставляет собой «пустой и бесполезный сосуд (9, 304) 1 2.

(далее…)