Cтуденты ЛГУ на оборонных работах | Знания, мысли, новости — radnews.ru


Cтуденты ЛГУ на оборонных работах

Тамара Соколова

Тамара Соколова

«Студенты вузов на оборонительных рубежах представляли наиболее организованную, мобильную силу, не считались со временем, работали, как говорили, “от зари до зари” и не требовали соблюдения норм длительности труда». В комнате общежития Ленинградского государственного университета на 5-й линии В.О. мы, студентки II курса химического факультета, проживали вшестером. Все из европейской части СССР: от Крыма до Северного края. К 21 июня 1941 года сдали четыре экзамена за четвертый семестр, осталось два. Утром 22 июня 1941 года все были разбужены около пяти часов голосами из коридора: «Напали фашисты», «Гитлер напал вероломно», «Бомбили наши города», «Война». Весть принесли ранние радиолюбители. Узнавшие эту страшную весть оповещали всех, кто еще спал. Наш курс начал обучение в ЛГУ с 1 сентября 1939 года.

И мы знали уже, что такое война даже по соседству с Ленинградом. С 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года шла война, называемая в новых учебниках истории советско-финским вооруженным конфликтом. Многие девочки, студентки первого курса, с декабря 1939 до апреля 1940 года работали сестрами-общественницами в госпиталях – после занятий, до ночи дежурили в палатах госпиталя, помогали медсестрам и санитаркам в уходе за ранеными бойцами. Особое поручение нам было: читать письма, полученные лежащими в повязках ранеными, под диктовку для них писать письма родным и отправлять их почтой. У меня была палата обмороженных в госпитале ВММА (Военно-морская медицинская академия). Пришлось видеть умирающих от кровопотерь, от заражения крови.

Студенты хорошо понимали в июне 1941 года, что Ленинград может быть объектом нападения фашистов. Некоторые студентки так и сообщали в письмах родителям: «Остаюсь защищать Ленинград». Чтобы не усиливать тревогу родителей, я этого не писала, сообщала только о том, чем заняты студенты. После призыва здоровых юношей-студентов в армию, вступления менее здоровых в ополчение и эвакуации студенток по вызовам родителей в общежитии нашем осталось не более одной пятой из числа проживающих. В комнате осталось двое: Лида Попова из Крыма и я с Севера. Но и Лида покидала общежитие: она выходила замуж за ленинградца. Задумываться об отъезде на родину на каникулы нам, оставшимся, не пришлось. В дни последних экзаменов, в конце июня 1941 года, мы участвовали в очистке подвалов для оборудования в них бомбоубежищ, в переносе химреактивов в безопасные склады, помогали в эвакуации семей с детьми.

В начале июля группами выходили копать траншеи на остров Голодай (остров Декабристов), помогали райисполкому переписывать списки граждан на получение продовольственных карточек, в совхозе «Пискаревский» собирали ягоды для госпиталей. Возвратившись по окончании сбора урожая ягод в совхозе в середине рабочего дня, нахожу в комнате общежития повестку, извещающую меня о мобилизации на объект – станция Толмачево. Знаю, что это земляные работы.

Председатель профбюро химфака Володя Корт поручал нам, членам профбюро, инструктировать студентов в общежитии, как следует готовиться к этим работам, что надо иметь с собой. В повестке указано, что о времени и месте отправления можно узнать в деканате. Было еще не поздно. В деканате прочитала перечень объектов оборонных работ и сообщение, что на объект Толмачево отправление утром следующего дня, в 8 часов, с Варшавского вокзала. Утром была на вокзале. Дату не записала, но помню, что к 12–14 июля 1941 года в ряде участков Лужского рубежа враг был отброшен, и именно в это время начали формироваться рабочие отряды для ускоренного создания оборонительных сооружений.

Состав поезда на Варшавском вокзале ожидала большая толпа студентов ЛГУ и других вузов. Наших химиков не обнаружила. Решила, что штабом ЛГУ создаются смешанные отряды, и вошла в предпоследний вагон прибывшего поезда, со студентами филологического факультета, перешедшими на II курс. Ни с кем не знакома. На III курсе кое-кого знала, так как при поступлении была с ними поселена в общежитие на Университетской набережной, 12. Большинство пассажиров – девочки. Все очень серьезны. Говорили только о предстоящей работе.

На станции у каждого вагона нас встречают двое мужчин: военный и штатский. Созданием Лужского оборонительного рубежа, от Финского залива до озера Ильмень, к средней части которого мы приближались, руководила комиссия под председательством второго секретаря Ленинградского горкома партии А.А.Кузнецова, о чем мне удалось узнать значительно позднее. По команде у каждого вагона беспорядочные толпы студентов превратились в стройные колонны. Никто не переходил с места на место в поисках нужного соседа. Все, шагнув один-два шага, оказались в строю.

Командиры и комиссары у каждой колонны заняли места по сторонам колонны и сопровождали нас до деревни, улица которой была перпендикулярна линии железной дороги. Мы, двигавшиеся позади колонн из передних вагонов, оказались в начале деревенской улицы. О названии деревни никто не спрашивал. Улица односторонняя. Все дома обращены фасадами на юг. Нет ни людей, ни домашних животных. Стоим в строю и слушаем штатского. Показал нам покрытое зеленой травой поле с чуть заметной посередине ложбинкой. Вдали, теряясь за горизонтом к западу, видна цепь людей. «Здесь мы будем создавать противотанковый ров», – спокойно, по-отечески, объясняет комиссар. Дальше следует инструкция. Орудия труда рекомендует после работы оставлять так, как размещены они для нас заранее.

Мы видим лопаты, кирки, ведра, носилки, расположенные так, что на рабочей площади можно сразу же рассредоточиться, не мешая друг другу. Поясняются особенности стенок рва: с северной стороны, то есть ближе к нам, стенка должна быть очень крутая. В нее упрется и не сможет преодолеть ее вражеский танк. Противоположная должна иметь меньший угол наклона. Строить нам помогут солдатыинструкторы. Ежедневно будем начинать рано утром, завершать – с наступлением темноты. В ходе работы отдых уставшим разрешается, а через каждый час общий отдых – пятнадцать минут. В жаркую погоду в эти промежутки времени можно утолить жажду, обтереться мокрым полотенцем. Туалеты только во дворе дома, где будем проживать. Это очень близко, через дорогу. Нам разрешается в освобожденном доме использовать два ведра: одно, с ковшом, – для питьевой воды и воды для умывания; второе ведро, с тряпкой, – для уборки в избе. Умывальник во дворе дома. Пить, а в обед и есть, из своей посуды, со своей ложкой. Ковшики, кастрюли, кружки – у всех что-нибудь есть, у некоторых подвешено на поясе, на ремне. Предупреждены, что не разрешается прикасаться к вещам

в чуланах, на чердаках, в сараях. Все сложено хозяевами домов на длительное хранение. Свои документы и ценные вещи не рекомендовано оставлять в доме, и в часы работы сумочки с документами хранить лучше около места копки, чтобы кто-то из работающих их видел. В доме следует соблюдать чистоту и порядок. Необходимо выбрать старосту для связи с командиром, для контроля за дежурными. Жалобы и предложения староста передает командиру, который тут же назначен для нашего, в сорок человек, отряда.

Спать придется на голом полу, свои вещи – под голову. Для соблюдения чистоты обувь оставлять у порога избы. После этого нам предложено разделиться по 10 человек и войти в избы, чтобы оставить то, что особой ценности не представляет, подготовить себя к работе, выбрать старосту. Юношам, которых очень мало, дом отведен дальше, отдельный. Это не призванные еще в армию первокурсники, семнадцатилетние, и молодые люди, имеющие заболевания, препятствующие призыву, но без инвалидности, чаще с нарушениями зрения. Комиссар нас всех переписал, удерживая бумагу на папке: фамилия, имя, отчество, год рождения, вуз обучения, факультет, курс. Мне пришлось особо подчеркнуть название факультета, так как все другие рабочие – филологи. Выступающий пояснил, что регистрация необходима для подачи сведений в ЛГУ о работавших на оборонном объекте, а также на случай, если кто-то потеряется. Проживающих в общежитии особо важно учитывать, так как их родители не знают о местонахождении своих детей. После регистрации, которая еще заняла минут пятнадцать, мы двинулись на рабочие места. Орудий труда всем оказалось достаточно. Копка дерна была нелегкой. Лопату надо было врезать, углубить, затем подкопнуть под слоем земли с травой, оторвать ком и послать его первоначально в ведра или на носилки. Землю с дерном солдаты увезли на грузовиках, видимо, для особой потребности.

Глубже копали землю, давно не смоченную дождем, отрезая брусками и бросая не только в ведра и на носилки, но и на бруствер, то есть на край той стенки рва, которая дальше от деревни и должна быть менее крутой. Среди нас появились солдаты-инструкторы. Описывать ход работ – это повторять, что происходит ежедневно; одно и то же: одни копают, другие уносят в ведрах, на носилках, высыпают землю. Меняются, если утомляются от одной работы. На рабочей площади никаких криков, никаких разговоров. Без предупреждения всем известно, как близок враг. Дисциплина безупречная. В обеденный перерыв в первый день и во все последующие нам на тачке подвозили бак с солдатской кашей. Из наших кто-нибудь, по очереди, вызывался добровольцем-раздатчиком черпать поварешкой кашу в подставленные кружки, ковшики, кастрюльки. Командир никогда не забывал перекличку, что важно было не только потому, чтобы все были сыты, но и для учета количества питающихся: продукты были уже на точном учете. Перерывы для отдыха соблюдались. В один из таких перерывов ко мне обратилась девочка, работавшая рядом. Она спросила мои фамилию, имя, отчество и заявила, что мы полные тезки.

Она – Соколова Тамара, и, видимо, Анатольевна. Она в 1941 году была студенткой II курса филфака, я – студенткой III курса химфака. Почему я попала на создание противотанкового рва с филологами? Это осталось для меня загадкой на всю жизнь. Фамилия, имя, отчество, факультет, курс, объект работы в извещении были указаны точно – станция Толмачево. А химики, оказалось, позднее выбыли к Старой Руссе. Мы своим отрядом все еще продолжаем углублять ров. Потребовались при углублении лестница, веревки для передвижения ведер. Ведра передавались и по цепочке, из рук в руки. А соседи слева выбыли, поработав не больше недели. Через день прибыла смена явно другого состава. По постановлению Ленгорсовета от 27 июня 1941 года, которое нам было известно, положено работать неделю и, если вновь мобилизуют, то только после четырехдневного отдыха. А мы решили, что это не для студентов, продолжаем работать около трех недель. Считать дни перестали. Устаем так, что разговаривать в избе нет времени, засыпаем немедленно. И без одеял жарко. Курточки, платочки под головами. Будят нас командой с улицы.

Никто не болеет. Никто ни на что не жалуется. Все бодры, хотя и молчим. Не измеряла, но мне казалось, что глубина нашего противотанкового рва была около 4 метров, ширина вверху в 2 раза больше, а дно узкое. Когда стенки рва приобрели нужный наклон, глубина оказалась достаточной, нам общий командир нескольких участков, переходя от одной группы работавших к другой, объявлял, что работа по созданию противотанкового рва окончена, поблагодарил нас и еще раз подтвердил, что списки работавших на нашем участке будут направлены в штаб ЛГУ. Отметки в повестках по окончании работы на объекте не производилось. В начале августа мы были уже в городе. Доставлены поездом. Солдаты позаботились об охране нас от начавшегося обстрела с фашистских самолетов на станции Толмачево, создав здесь искусственный лес из срубленных берез. Студенты вузов на оборонительных рубежах представляли наиболее организованную, мобильную силу, не считались со временем, работали, как говорили, «от зари до зари» и не требовали соблюдения определенных постановлением норм длительности труда. Может быть, поэтому студенты ЛГУ и других вузов были направлены во все секторы Лужского оборонительного рубежа. Не везде были такие благоприятные условия для земляных работ, как в нашем среднем секторе.

В западном, что известно из воспоминаний студентки биологического факультета ЛГУ Гали Пинегиной и студентки Ленинградского политехнического института Веры Гудиной, работать было трудно, так как местность болотистая и опасно, потому что фашисты, устремившиеся в сторону Петергофа, сбрасывали воздушные десанты. В восточном секторе, вблизи Старой Руссы, был случай ранения студента химфака во время минометного обстрела. Из-за вражеских обстрелов с некоторых объектов студентам не удавалось попасть на поезд, приходилось пробираться в Ленинград пешком, через лес, болота, речки. Там, где отрядам жителей Ленинграда удалось создать противотанковые рвы, жители помогли воинам нашей армии замедлить продвижение фашистов к Ленинграду, не дать штурмом, «с ходу» захватить город. За 19 дней, к 10 июля 1941 года, фашистские войска прошли по направлению к Ленинграду 700 километров, почти по 40 километров в сутки, а оставшиеся 100 километров до Ленинграда не могли преодолеть и за два месяца. Наш участок оборонительного рубежа явно задержал противника. Это видно по карте противостояния сторон на 21 августа 1941 года. Общая протяженность противотанковых рвов насчитывает 627 км.

Главную роль в задержке продвижения фашистских войск на Ленинград, безусловно, сыграли наши героические, стойкие воины, а народ помог замедлить марш фашистов. Студенты разных факультетов ЛГУ с 14 августа по 2 сентября 1941 года, с перерывом в два дня, были мобилизованы на создание окопов для огневых точек наших солдат в село Пулково и село Большое Виттолово. Мне пришлось работать на окопах по соседству со студентами своего, химического, факультета, соседнего физического, математико-механического и исторического. Историк Игорь Шаскольский был назначен начальником нашего участка. Порядок, дисциплина и здесь были соблюдены, как в организации труда, так и в организации быта.

Мы получали задание на определенном участке начать копку окопа, а завершали окоп солдаты. Перемещались цепочкой, отдавая на доработку огневую точку. Уходили, выполнив задание, с Пулковских высот из села Большое Виттолово 2 сентября 1941 года, когда вражеские мины уже падали в озеро, под берегом которого мы и спасались. Но высоты были нашими и 21 сентября, судя по карте линии фронта советских войск под Ленинградом на этот день. Ощутимым в отражении атак противника называли в сводках и огонь стрелковых частей, для которых мы рыли окопы. Когда мы покидали наш окопный объект, солдаты напутствовали: идти только по дороге, не по обочине, немцы не целят снаряды и мины на дорогу, берегут ее для своего триумфального шествия в Ленинград. Дорога сохранилась, но шествие фашистов свершилось в обратную сторону.

Санкт-Петербургский государственный университет № 2(108)


Комментировать


+ 8 = семнадцать

Яндекс.Метрика