Каково различие между этими словами? В современном русском литературном языке слова поэюарный и пожарник различаются употреблением и стилистической окраской. В значении ‘член, служитель пожарной команды3, теперь ‘боец пожарной команды традиционно употребляется существительное пожарный (из сочетания пожарный боец).

С начала XX века в разговорной речи, в нелитературном русском просторечии вместо слова пожарный стало употребляться существительное пожарник^ Это слово пожарные-профессионалы сами не употребляли, считая его чуть ли не оскорблением своей героической профессии. Писатель В. А. Гиляровский в очерке «Под каланчой» рассказывает: «— Пожарники едут! Пожарники едут!— кричит куча ребятишек.

В первый раз в жизни я услыхал это слово в конце первого года империалистической войны, когда население нашего дома, особенно надворных флигелей, увеличилось беженцами из Польши. Меня, старого москвича и, главное, старого пожарного, резануло это слово. Москва, любовавшаяся своим знаменитым пожарным обозом…, с гордостью говорила: — Пожарные! И вдруг: ■— Пожарники! Что-то мелкое, убогое, обидное. Передо мной встает какой-нибудь уездный городишко, где на весь город три дырявые пожарные бочки, полтора багра, ржавая машина…, а сзади тянутся с десяток убогих инвалидов-пожарников».

(далее…)

Почему говорят «Слово о полку Игоре ее», но «о сестрином платке» «о братовом (братнином) тулупе». Дело в том, что слова Игорев, сестрин — притяжательны® прилагательные, которые склонялись раньше во всех падежах как существительные: сестрин как стол, сестрина как жена,, сестрино как кольцо: сестрин стол, у сестрина стола, к сестрину столу, за сестрином столом, о сестрине столе.

В дальнейшем притяжательные прилагательные стали испытывать влияние со стороны качественно-относительных прилагательных. Появилось вместо за се* стрином столом — за сестриным столом, вместо на сестрине столе — на сестрином столе (то есть по образцу за дубовым столом, на дубовом столе). У старых писателей (а в книжном стиле еще и сейчас) можно встретить у сестрина стола вместо господствующего у сестриного стола, к сестрину столу вместо к сестриному столу и т. д.

Ответ на Ваш вопрос, вытекает из только что сказанного. «Слово о полку Игореве» — это название произведения возникшего в конце XII века. Естественно, что в названии древнего произведения сохранилась древняя грамматическая форма: в прошлом было о сестрине столе и о полку Игореве. В живой, бытовой речи произошли изменения. Но в названии произведения сохранилась древняя форма.

Она — эта форма — помогает нам ощутить наш старый язык, поэтому в заглавии перевод едва ли уместен. Что же касается самого текста «Слова о полку Игореве», то он обычно публикуется параллельно в оригинале и в переводе на современный русский язык.

Р. И. АВАНЕСОВ

С. В. Соколовский из Риги интересуется происхождением словосочетания выходной день. «Мы говорим выходной день,— пишет читатель.— Казалось бы, здесь должно быть наоборот: нерабочий стало быть невыходной, так как мы в этот день не выходим на работу…». «Словарь современного русского литературного языка» в 17-ти томах в качестве одного из значений слова выходной указывает: «Отпускной, свободный. Выходной день — свободный от работы, занятий день для служащих, рабочих, учащихся и т. п.».

В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова находим: «Выходной день — свободный от работы» с пометой «новое». Первоначально словосочетание выходной день употреблялось для обозначения «дня отдыха для рабочих и служащих, не могущих воспользоваться общим для всех днем отдыха. Обычно выходные дни устанавливаются для тех рабочих и служащих, которые связаны с предприятием не только работой, но и проживанием при нем, как, например, домашние работники, батраки, сторожа и

т. д., или же несут определенные дежурства, выпадающие и па праздничные дни (больничный персонал, милиционеры и т. д.)» (БСЭ. I изд). В «Законодательстве о труде работников просвещения» (М., 1931) указано: «Лица, занимающие должности с ненормированным рабочим днем, освобождаются на общих основаниях от работы в дни еженедельного отдыха, праздничные дни и особые дни отдыха.

(далее…)

Слово резерв, по данным «Словаря современного русского литературного языка» в 17-ти томах, имеет семь значений (из них три с пометой «специальное»), слово ресурс — два. Приведем два основных значения слова резерв — 1) запас чего-либо, специально сохраняемый для использования при необходимости (продовольственные резервы; иметь в резерве), и оттенок к нему — возможности, средства, еще не использованные где-либо для осуществления чеголибо: «Так вот „старец11, „старик11 — необязательно старый годами —…. сочетался на Востоке с понятием учителя. Степень уважения к нему была очень высока. Это был учитель с богатейшим резервом знаний, резервом опыта за плечами» (Шагинян. Человеки время) ; 2) источник, откуда черпаются новые силы в помощь комулибо: «А вы, хлопчики,— резерв рабочего класса, единственной силы, которая способна переделать мир по-новому» (Беляев. Старая крепость).

(далее…)

Оба эти слова, по данным «Словаря синонимов русского языка» под редакцией А. П. Евгеньевой, являются синонимами, словами очень сходными по значению. Они обозначают срод занятий, трудовой деятельности5: «Увлекаются иной раз пропагандой экзотических специальностей, не учитывают общественных потребностей в тех или иных профессиях» (Материалы Всесоюзного съезда учителей. 1968). Обычно специальность в отличие от слова профессия указывает на род занятий, требующих специальных знаний, получаемых в учебном заведении или в результате обучения где-либо: «Надо хорошо понять и твердо помнить, что все гениальные люди —■ Галилей и Коперник, Леонардо да Винчи и Микельанджело, Шекспир и Ньютон…

Пастер и Павлов — все они были смелыми новаторами и подлинными революционерами в своей специальности» (Юдин. Размышления хирурга) ; «Утром, не сказав ни слова родителям, он [Алеша] пошел искать „приличную должность» и, к своему ужасу, убедился, что он ни на что не пригоден: городское училище не дало ему никакой специальности» (Пермитин. Первая любовь). Слово специальность может употребляться и в таком значении: ‘отдельная область науки, техники, искусства; сфера чьей-либо деятельности5 (избрать своей специальностью телевидение; специальность этого языковеда — фонетика; учителя разных специальностей). «К сожалению, я плохо разбираюсь в теме Анатолия, я по специальности химик,— сказала она отчужденно-официальным голосом» (Гранин. Вариант второй).

(далее…)

К аж ды й преподаватель согласится с тем , что обычно первым вопросом абитуриента бывает: «А будет ли на вступительны х экзам енах „свободная44 тема?». Причем абитуриентов и нтересует буквально все: как ф орм улируется тема, какой м атериал целесообразнее использовать в сочинении, н уж н о ли использовать м атериал литературных произведений, наконец, как оцениваю тся подобны е работы. Мы далеки от мысли, что такие вопросы задаю т лишь те абитуриенты , которые по каким-то причинам не смогли с достаточной полнотой повторить курс литературы и теперь возлагаю т все свои надеж ды на «свободную» тему. Б еседы на экзам ене показы вают, что некоторы е абитуриенты ищ ут «спасения» в таких тем ах по другим причинам: «Боялась, что не раскрою литературную тем у», «М ало знаю наизусть, а там нуж ны цитаты» и т. д. Л егко за ­ метить, что многие «страхи» перед сочинением на литературную тем у вызваны непоним анием того, что лю бое сочинение — это и зл ож ен и е в письменной форме своих мыслей, суж ден и й о теме сочинения.

Таким образом , от сочинения как определенного вида письменного вы сказы ­ вания тр ебуется известная доля сам остоятельности в и злож ении фактов, их осмы слении, без чего «не м ож ет быть и сочинения». П ри выборе темы необходим о исходить не и з соображ ения «хорош о знаю — слабо знаю », а, учиты вая свои склонности, симпатии и антипатии, следует взять ту тем у, которая бл и ж е, роднее, соответствует знаниям и слож ивш имся убеж дениям . В этом случае личность отразится в работе полно и ярко. Если ж е тема не затрагивает, не волнует, то некоторы е полож ения, вы сказанны е в сочинении, могут оказаться неубедительны м и, личность ж е пиш ущ его останется непонятной читателю, а иногда предстанет в неверном освещ ении. Об этом особенно н уж н о помнить на вступительны х экзам енах, где фактически единственны м источником суж ден и й преподавателя об абитуриенте является его сочинение. Вот почем у в заглавии статьи слово «свободную» мы взяли в кавычки: по сути дела, свободны х тем нет, ибо пиш ущ ий не свободен в излож ении материала от знания ж изни, от своих убеж ден и й, наконец, от требований логики и особенностей ж анра сочинения. С особой ответственностью н уж н о подходить к «свободным» сочинениям.

(далее…)

Человек, свободно владеющий правильной русской речью, не всегда представляет себе необыкновенное богатство всех смысловых и эмоциональных оттенков живого общенародного языкаг одной из форм существования которого являются народные говоры. Окружающий нас мир живой природы нашел самое полное выражение в языке народа, отразился во множестве наименований, лишь небольшая часть которых вошла в литературный язык.

Всем известно название небольшой птички из семейства воробьиных трясогузка, однако едва ли многие знают, что в русских народных говорах эта птичка имеет больше десяти параллельных названий (Опыт областного великорусского словаря. СПб., 1852), а в украинских диалектах — более двадцати пяти (М. Шарлемань. Словник зоологичноі номенклатури. Ч. 1. Назви птахів. Ки’ів, 1927). Существование в общенародном языке таких рядов синонимичных наименований для одного предмета или живого существа связано с их различными свойствами, качествами, которые по-разному и в разное время открываются человеку. Так, одна из наших северных птиц названа морянкой в связи с территорией распространения, каменушкой по месту гнездования. Жители . Севера называют ее дьячком за ее

особый громкий и звонкий крик, напоминающий повторяющиеся слова ангич, аангич (Словарь русских народных говоров. T. 1. М .^ Л. 1965). Определение признаков, положенных в основу наименований, является одной из интереснейших задач при изучении лексики ! флоры и фауны. Многообразие народных названий птиц, по ело-* |вам И. И. Срезневского,’ является замечательным свидетельством : тонкой наблюдательности и мудрости народа, выражающего себя в языке своем. В древнейших из них признак, давший жизнь наименованию, его «внутренняя форма» утратилась, забылась, и название ассоциируется говорящими со всем комплексом признаков, отличающих то или иное явление.

(далее…)

В русском префиксальном словообразовании удельный вес приставок иноязычного происхождения невелик, тем не менее их активное участие в создании новых слов несомненно. Многие из этих морфем, «представленные ранее только в заимствованных словах, приобрели продуктивность и стали широко сочетаться с русскими основами (и давно усвоенными заимствованными) » («Русский язык и советское общество». Проспект, Алма-Ата, 1962).

Нередко иноязычные приставки предпочитаются синонимическим исконно русским. Специальными исследованиями «охвачены» далеко не все иноязычные приставки, участвующие в русском словопроизводстве. В описательных грамматиках современного русского языка этот вопрос также освещен далеко не исчерпывающе. В практике словарной работы до сих пор не до конца выяснена смысловая природа некоторых иноязычных приставок (суб-, транс- и др.), неединообразно толкуются эти Значимые части слов, в основном происходящие от латинских и греческих предлогов.

(далее…)

Н. Ф. Зворыкина из Ленинграда спрашивает: «Есть ли такое русское слово застолье (под таким названием есть ресторан в Ленинграде)? Когда оно появилось в русском языке?». Слово застолье существует в русском языке уже много веков. В значении ‘обеденный стол во время пиршества, а также сидящие за этим столом5 оно встречается в дипломатических документах XVI века: «И жаловалъ князь Иванъ Роговского, изъ застолья къ собѣ призывалъ и съ нимъ говорилъ, про Юрья спрашивалъ, про потѣху, а ему ѣсти ипити подавалъ» (Картотека Словаря русского языка XI—XVII вв.).

Если мы заглянем в Словарь В. И. Даля, то встретим в нем застолье только в таком значении: ‘Мѣсто за обѣденным столом5. Гости сидѣли по застолью. В Словаре русского языка, составленном 2-м отделением императорской Академии наук (СПб., 1903), кроме уже указанных значений, отмечается еще одно: ‘сидѣніе, препровожденіе времени за угощеніемъ, за столомъ5. Застолье у ихъ теперь идетъ, не подходи к ему с дѣломъ.

(далее…)

С «Путешествия из Петербурга в Москву» начинается демократическое художественное народознание. В литературу приходит писатель-гражданин, путешествующий по родной земле не в качестве постороннего наблюдателя, а как революционный просветитель и социолог, изучающий народную жизнь и пропагандирующий необходимость освободительной борьбы. Сама идея сближения с народом, служения ему, столь чтимая Радищевым, передается от поколения к поколению, захватывает философию, литературу, публицистику, проходит через нравственные искания русской интеллигенции, постоянно думавшей о судьбах своей страны, своего народа. Крылов, Грибоедов, декабристы и Пушкин продолжают начавшееся в XVIII веке движение в защиту простого человека. Однако в XIX век переходит и другая традиция, отмеченная стилизаторством, лубочной народностью, внешним фольклорным экспериментаторством в области «народного стихосложения». Внешний фольклоризм всегда являлся врагом реализма и истинной народности.

Так, у Карамзина и в особенности у его эпигонов вместо неприглядной правды, «страданий человечества» появляются красивые картинки, приторная чувствительность, добрые помещики и веселые крестьяне, «горячие любовники в крестьянском состоянии» (так называется одна из глав «Путешествия в полуденную Россию» В. Измайлова). И это в мрачные годы царствования Павла I, когда из пятидесяти двух губерний тридцать две были охвачены крестьянскими восстаниями! Но вскоре после окончания войны с Наполеоном в России появляются «истинные сыны отечества» (так называли себя члены Союза спасения).

(далее…)

В 1878 году в журнале «Слово» за подписью «П. Тропинин» появилась статья «Задачи народной литературы»* 2. Автором ее был Дм. Клеменц, один из зачинателей героического «хождения в народ». О просветительской педагогической деятельности в народе он пишет в духе прежних демократических традиций. Вслед за Чернышевским, Добролюбовым и Писаревым он повторяет, что и нынешние либералы «выдают народное образование за панацею от всех современных бед». Нельзя, конечно, не сочувствовать поднятию уровня образования в народе, глупо защищать «безграмотность народа в принципе».

Это могут делать только «эксцентричные» крепостники. Но все же рассчитывать на «гуманные чувства», на щедрость «богача» не приходится. Филантропы и на «народную литературу» смотрят как на копейку, подаваемую из жалости нищему. «Итак,— пишет Клеменц,— можно сказать вообще, что было бы довольно несерьезным самообольщением надеяться одними народными книжками засыпать ту пропасть, которая разделяет людей образованных от необразованных, привилегированных от непривилегированных, и ввести народ целиком в научную и политическую жизнь общества. Народная литература, несомненно, нужна в современном обществе, но задача ее должна быть строго определенная, условия ее деятельности должны быть выяснены. Иллюзии насчет ее всемогущества не должны иметь места в уме серьезного деятеля».

(далее…)

К полемике 1870-х годов

Традиционно параллель «Салтыков-Щедрин — Достоевский» строилась как история полемики, идейной борьбы писателей-антагонистов. В последнее время, однако, все чаще высказывается мысль, что исключительная сосредоточенность на изучении идейного конфликта «явно искажает реальную, сложную и противоречивую историю в разные годы неодинаково складывавшихся отношений» Достоевского и Щедрина, что диалог «Щедрин—Достоевский» следует анализировать «не только в публицистическом плане, но именно в плане художественном». Сами по себе эти замечания, бесспорно, верны, но вряд ли стоит так резко противопоставлять «полемические» и «неполемические» аспекты взаимоотношений писателей-антагонистов. Свидетельствуя о принципиальных различиях, полемика в то же время является специфическим способом взаимосвязи в историко-литературном процессе, ибо «творческое воздействие одних писателей на других проявляется и тогда, когда между ними нет творческой близости, когда они находятся в состоянии идейно-творческой вражды. Вызываемая этим полемика — могучий побудитель к творчеству». В настоящей статье взаимное «враждебное тяготение» Щедрина и Достоевского рассматривается как особый вид взаимодействия в литературном развитии, точнее: предпринята попытка исследовать некоторые особенности влияния Салтыкова-Щедрина на творческую практику Достоевского (по верному наблюдению В. А. Туниманова, Достоевский «был жизненно заинтересован в аргументах, «антикритике» Щедрина»).

(далее…)