15.02.2018 
admin 
Проблема исторической достоверности в живописи многократно затрагивалась теоретиками искусства и художественными критиками с конца XVIII столетия. Вопросы понимания жанровой специфики порождают два типа подходов к изображению – условно их можно обозначить как «археологическая точность» и «творческое переосмысление». Эпоха историзма вносит свои коррективы: отныне умение работать в стиле определенного периода порождает интерес к стилизации, а для более точной реконструкции привлекаются дополнительные научные сведения. Академическая традиция трактовки истории подразумевает наличие единого принципа интерпретации ушедших эпох и привнесение определенного элемента условности, понятной и художнику, и зрителю.
Визуальное воплощение образов прошлого и принцип рецепции, базирующийся на наглядности и условном «опыте» поколений формируют представление о единственно возможном пути реконструкции, а педагогическая система Академии художеств, связанная с практикой копирования и обучения по образцам, четко ориентирована на достоверные источники и увражи по истории и археологии. Выполнение студентами «программ» и превалирование исторического жанра формирует особое восприятие истории в академической среде. Романтическая тенденция актуализации прошлого и эпоха историзма c ее специфическим языком порождают новый взгляд на проблему достоверности. Недаром именно в XIX столетии активизируются споры об «исторической правде» в искусстве, при этом особой критике подвергается изображение костюмов библейских персонажей – устоявшаяся иконография уступает место проблеме достоверности. В 1829 г. президент Императорской Академии художеств А. Н. Оленин учреждает «Рюйсткамеру, или костюмную палату».
Коллекция, получившая название «Собрание костюмов Императорской Академии художеств», постепенно расширялась и к 1912 г. включала 4538 предметов. В 1863 г. по инициативе вице-президента Академии художеств князя Г. Г. Гагарина был организован костюмный класс, позволяющий художникам практиковаться в «костюмированном» этюде.
