Целью данной научной работы является выделение и анализ гуманистической категории человека как высшего идеала в развитии мировой философской мысли.

Ключевые слова: гуманизм, гуманистический идеал, высшая ценность, свобода, справедливость, нравственность.

Человек, его внутренняя гуманистическая сущность, место и роль в общественных процессах и явлениях – одна из вечных философских проблем. Сколько существует философская мысль, столько данная проблема своей таинственностью и глобальностью захватывает мыслителей, которые в самых различных философских аспектах исследуют ее. И хотя на протяжении тысячелетий сформировалось много философских течений, школ и направлений, в центре социально-философских поисков которых – гуманистическая ценность человека, все же данная проблема остается актуальной, поскольку постоянно меняется человеческое общество, условия, в которых оно функционирует, и, следовательно, меняется и сам человек, его ценностные ориентации, вкусы, идеалы и мировосприятия. Целью данной научной работы является выделение и анализ гуманистического идеала в социально-философском дискурсе.

Компаративистское сопоставление исследований, в которых проблема человека рассматривается с позиций теологии, онтологии, гносеологии, феноменологии и др. концепций, дает основания утверждать, что в аксиологическом аспекте она на сегодняшний момент исследована в недостаточной степени, хотя представления о человеке как наивысшем гуманистическом идеале высказали мыслители еще задолго до нашей эры. Человек становился в центр внимания философской науки, которая только отделилась от мифологии, поскольку стремилась объяснить природу человека, его сущность, социальную роль, выявить, что человека делает человеком. Например, считается, что Сократ был создателем первой философской концепции человека. Он, по утверждениям Ксенофонта, в отличие от своих предшественников и современников хотел не только объяснить природу, вселенную и космос, но в первую очередь человека. Античная философия сформулировала принцип, согласно которому «человек есть мера всех вещей».

(далее…)

Несмотря на тесные исторические связи между наукой и философией, современные ученые часто воспринимают философию как совершенно отличную от науки и даже противоречащую ей.

Здесь мы утверждаем, что, наоборот, философия может оказывать важное и продуктивное влияние на науку. Despite the close historical ties between science and philosophy, modern scholars often perceive philosophy as completely different from science and even contradicting it. Here we affirm that, on the contrary, philosophy can have an important and productive effect on science.

Актуальность исследования — Быстрый рост научных знаний и широкое использование их достижений в области технологий после окончания Второй мировой войны привели к беспрецедентному научнотехническому прогрессу, охватившему многие промышленно развитые страны.

(далее…)

В данной работе рассматривается такой феномен, как мысленный эксперимент. Также, мысленный эксперимент в данной статье выступает как связующее звено между экономикой и философией. Ключевые слова: философия, экономика, мысленные эксперименты. Во всех случаях для того чтобы связать два, разных по смыслу термина нам необходимо дать им определения.

Философия — это особая форма мыслительной деятельности человека, направленная на всеобъемлющее рациональное осмысление мира и бытия человека в нем [1, с. 722]. Экономика – это хозяйственная деятельность общества, а также совокупность отношений, складывающихся в системе производства, распределения, обмена и потребления [2, с. 814].

Казалось бы, философия и экономика не имеют точек соприкосновения. Но в данной работы авторы воспользуются возможностью связать два этих феномена посредствам мысленных экспериментов, так как эксперименты играют большую роль в изучении, как философии, так и экономики. Мысленные эксперименты — это вид познавательной деятельности, по правилам которой, эксперимент проводится не в реальной жизни и на каких-то реальных примерах – а в мыслях, то есть у себя в голове. Мысленные эксперименты являются важными методами научного познания — как в естественных, так и в социальных науках Великий экономист Дж. Кейнс говорил: "экономисты мыслят моделями"[3, с. 817].

В свою очередь философия позволяет экономисту отойти от моделей и цифр, и попытаться посмотреть на вещи с другой стороны, добавить в этот закоренелый рационализм нотки креатива и фантазии. Для детального изучения, и понимания взаимосвязи экономики с философией, необходимо рассмотреть ключевые мысленные эксперименты, которые множество людей люди проверяли, либо слышали о них. Комната Мэри Рассмотрим следующую ситуацию, всю жизнь Мэри находится в комнате, где присутствуют лишь черный и белый цвета. Она великолепный ученый и в течение жизни овладевает всей физической информацией о том, что именно происходит, когда мы видим небо или спелое яблоко. Следовательно, знает и может использовать термины «синий», «красный». И наступает момент, когда Мэри может выйти из этой комнаты и увидеть своим глазами все изученное ею ранее. Узнает ли Мэри что-то новое о цвете, когда увидит своими глазами не чернобелые предметы? Эксперимент направлен против чрезмерного рационализма, который утверждает сводимость мира к цифрам и расчетам. Теперь рассмотрим этот эксперимент на предпринимателе, который впервые выходит на рынок. Он так же имеет огромный багаж знаний и правил ведения успешного бизнеса, но эксперимент показывает, что все эти знания, цифры, статистика это малая часть успеха, а самым главным аспектом является опыт, то есть прямой контакт с тем, что ты изучаешь и с чем сталкиваешься. Китайская комната Что представляет обычный человек, когда слышит слово экономист?

(далее…)

XV-XVI века в Западной Европе принято называть эпохой Возрождения. За это время произошёл расцвет культуры, который принято связывать с появлением антропоцентризма и гуманизма. По сравнению со средними веками люди всё ещё верили, что человек произошёл от Бога, однако был похож на него не только телом и наличием души, но и тем, что человек тоже способен творить. Появление человека-творца сместило царивший в эпоху Средневековья теоцентризм и сменило его антропоцентризмом. Жизнь земная стала цениться так же, как и жизнь небесная. У человека появилась большая самостоятельность, что привело к развитию самосознания.

У людей сформировались общественная позиция и чувство собственного достоинства. Именно из-за этого человек и нашёл самовыражение в творчестве, а не в науке, как в эпоху Просвещения. Ещё Данте Алигьери говорил о важности земного бытия человека. Гуманизм эпохи Возрождения пробудил интерес индивида к самому себе, желание понять смысл и цель своей жизни. Также идеи гуманизма того времени утверждали, что человек, наделённый разумом и бессмертной душой, поставлен в центр мироздания самой природой. Из-за этого идеал человека видели в творце, для которого характерно осознание красоты окружающего мира, желание познать себя и природу, стремление к творческой деятельности. Через искусство определялось место человека в мире, а через стремление отразить и познать гармонию мира стал возможен союз между художниками и учёными.

(далее…)

Бытие, как оно являемо нам, часто оказывается ложью. Ложь тотальна, объективна и абстрактна – как наши картины природы, равно как и изображения внутри-социального бытия – мнения, предрассудки, «истины повседневности». Ложь здесь понимается синонимом «иллюзии», «картины», абстрактного мнения.

Она (ложь) потенциальна истиной. Можно сказать, что это сырье для истины, которое, однако, обретает статус «истины» по мере ее субъективации и конкретизации. Вот что, собственно, мы постараемся здесь обосновать. Многие знают о взаимодействии, взаимопереплетении лжи и истины. На этом и основано мнение о том, что они могут быть одновременно критерием друг друга. Поэтому, говоря о лжи, мы всегда говорим об истине, и наоборот.

Почему мы, собственно, верим себе и другим людям, вещающим об истине (хотим верить, настраиваемся как камертон)? Смысловая совокупность значений «объективной истины» содержит в себе мощный сакрально-психологический код: имплицитное приглашение (от социума, от культуры) «настроится на волну», войти в состояние, которое от тебя требуется, не рассуждающего, торжественного доверия. Интерсубъективность, авторитетность «объективной истины» заранее давит на человека и заранее предопределяет его податливость. Смысл «объективности» – это «глас социума», муштрующего свои «единицы», определяющего параметры возможного поведения.

(далее…)

Идея о принципиальной неоднородности моральных требований и механизмов их реализации обсуждается философским сообществом в последнее десятилетие особенно интенсивно. И дело не только в сугубо академическом интересе, связанном со стремлением глубже понять мораль, но и в актуализации ряда социальных, политических и экономических проблем, решение которых требует от законодателей и лиц, принимающих общественно значимые решения, моральной рефлексии. В ряде теоретических исследований было зафиксировано то обстоятельство, что общественные процессы и события не всегда поддаются корректной оценке в рамках традиционного морально-философского дискурса, отражающего по преимуществу индивидуальную мораль («перфекционистскую» мораль, «мораль индивидуального совершенствования») [3, С. 3-17, 6]. Авторы этих исследований полагают, что основанием для оценки таких явлений должна быть общественная мораль, имеющая в сравнении с индивидуальной ряд особенностей.

Следует отметить, что философское наследие содержит значительное количество образцов как личностного, так и общественного подходов к пониманию морали. В большинстве своем философы исходят из обоснованности лишь одной точки зрения и сводят моральное сознание к одному из его прототипов – индивидуальному или общественному. Сторонники личностного подхода усматривают в морали форму индивидуального сознания, что предопределяет выбор объектов этического анализа, в качестве которых мыслятся представления человека о нравственном и безнравственном, воплощенные в его личных качествах – добродетелях и пороках. В рамках данного подхода мораль может реализоваться исключительно в индивидуальном выборе, являясь при этом мерой ответственности человека перед самим собой. Об общественном измерении морали сторонники такого подхода отзываются скептически.

(далее…)

Нынешние времена повсеместно характеризуются несоразмерностью в делах и сумятицей в умах. Даже так называемые развитые страны задаются вопросом, что делать и куда идти. Люди в остальной части мира, в свою очередь, делают нерешительные шаги, не осознавая того, что следуют примеру предшественников, и не задумываются о своей судьбе. Современный мир отличается от прежних времен двумя основными аспектами: теперь целью науки и практики является человек и именно человек строит свой мир, опираясь на науку и технологии. Результатом интенсивных духовных, психических, политических и этических изменений в эпоху Возрождения стало то, что западный мир порвал свои связи со Средними веками и в XVII и XVIII веках провозгласил мир, который должен был строиться благодаря усилиям, надежде и рациональности.

В течение двух веков такой мир формировался и развивался должным образом, достаточно сбалансированно. Тем не менее развитие и стабильность не были столь стремительны и последовательны, как это ожидалось в начале XVIII века. В конце XIX века Маркс утверждал, что в основе капитализма лежит хаос. Однако некоторые русские писатели усматривали нигилизм, который поселился в среде современного модернистского общества. Даже Достоевский хорошо опознал и описал в своих трудах террористическое лицо нигилизма. Такое открытие послужило основой для стойкого противостояния России Западу. Постепенно с конца XIX века кризис модернизма стал проявляться еще более интенсивно. Вместе с тем какие-либо препятствия на пути современного развития в начале XX века отсутствовали — по крайней мере, их не было до начала Первой мировой войны.

(далее…)

А все-таки она вертится!

Вопрос о дилетантизме в науке в наши дни приобрел особую остроту. Но число публикаций, разоблачающих приемы дилетантизма в самых областях знания, не идет ни в какое сравнение с валом дилетантских публикаций. Дилетантизм околонаучных карьеристов уподобляется тому сказочному чудовищу, у которого на месте одной отрубленной головы вырастают три. Тому есть основания: карьеризм в научной сфере в наибольшей степени присущ тем, кто лишен научных способностей и кто науку использует исключительно как средство получения личной выгоды. На принципиальное исправление у дилетанта нет ни времени (есть более важные дела), ни способностей, иначе бы он не был дилетантом. У дилетанта подчас отсутствует специальный злой умысел в отношении науки, в которой он орудует, дилетант работает как раз на максимуме своих возможностей, но, поскольку он находится не на своем месте, он выдает более бесполезный и даже вредный продукт, чем выдал бы на его месте ученый, просто работающий спустя рукава.

Таков уж потолок дилетанта; поэтому критика дилетантизма в конкретной научной области обычно ничем не помогает дилетанту и имеет смысл лишь для предотвращения обмана читающей публики. Нечистоплотного пешехода ведь не исправишь уборкой за ним улицы, его может сдержать только отработанная система наказаний за свинство, а улицы за ним убирают ради того, чтобы другие пешеходы не рисковали вляпаться в его грязь. Соображения внешних приличий помогают дилетанту исправлять только мелкие и простые огрехи, и то частично, поэтому из публикации в публикацию уши, как говорится, всё-таки видны. Пристанищем дилетантизма стал в последние десятилетия – более в РФ, нежели за рубежом, – национальный вопрос, в первую очередь теория нации. Этому способствует тот факт, что теория нации давно уже ассоциируется в немалой степени с именем И.В. Сталина, что делает идеологизированную безграмотную болтовню по поводу теории нации в условиях реставрации капитализма на бывшей территории СССР куда более хлебным делом, чем поиск истины в той же научной области. В этой связи следует признать весьма показательной недавнюю монографию В.Р. Филиппова о «советской теории этноса» 1 , которая самим автором преподнесена как историографический очерк. Автора не смутил тот факт, что работа составлена из целого ряда уже опубликованных в разное время «очерков» и единым очерком считаться никак не может, а как монография не состоялась уже ввиду нелепости заглавия.

(далее…)

Аннотация: В статье рассматриваются возможности и направления воссоздания уникальной традиции русской философии в современной ситуации в связи с дискуссиями в профессиональном философском сообществе. Обращаясь к анализу исторического опыта развития русской философии второй половины XIX — начала ХХ вв., а также специфики советского философского дискурса, автор выявляет некоторые особенности бытования традиции в современном культурном контексте. Ключевые слова: русская философия, традиция, советская философия, исторический опыт, профессиональное сообщество.

Возможность воссоздания уникальной традиции философствования, сложившейся в России во второй половине XIX века, сегодня не только определяет смысловые основания философии как академической дисциплины, но и выводит профессиональное сообщество на новый этап саморефлексии. Как известно, сложившиеся в советском дискурсе представления как о развитии западной философской мысли, так и о собственной насильственно прерванной традиции были фрагментированы, идеологически нагружены, отчасти мифологизированы. Возможность познакомиться с огромным корпусом прежде недоступных (или доступных крайне узкому кругу специалистов в той или иной области) текстов, принадлежащих к различным традициям и направлениям, ввести их в контекст отечественных дискуссий оказала огромное влияние на переформатирование прежде довольно монолитного философского сообщества.

(далее…)

Как мыслить политику и о политике – таков, наверное, один из ключевых вопросов политологии, политический философии. Ответов на этот вопрос миллион. Скажем, если мы будем мыслить политику из географии, то получим геополитику, если из заговоров, то получим конспирологию и так далее. Вопрос о природе политике вечен, потому его актуальность непреходящая. Двадцатый век стал веком, когда демократия, лояльность перед народом стала, пожалуй, главным принципом легитимности политики. Но что подразумевается под политикой, где она существует, кто ее осуществляет? Есть ли плюрализм, достижим ли консенсус или все заранее задано малыми властными группами? Кто является субъектом политики? Какие цели они преследуют? В данной статье цель исследования – рассмотреть представления о политике у Йозефа Шумпетера. Йозеф Шумпетера был и известен миру, прежде всего, как экономист, однако он оставил после себя и серьезное социально-политическое наследие. Основанием его анализа является сплав позитивистской экономики, социологии и психологии. «Ни чистая экономика, ни чистая политическая наука не дают адекватный анализ событиям в обществе», – пишет Шумпетер в своем эссе об американских институтах1 . Тоже самое он утверждает и в работе «Капитализм, Социализм и Демократия» 2 .

И вообще, он считал себя ученым- эмпириком, претендующим на объективное познание реальности, свободное от ценностных оценок. Он писал, что «экономические и социальные процессы развиваются по собственной инерции, и возникающие в результате ситуации вынуждают отдельных людей и социальные группы вести себя определенным образом, хотят они того или не хотят, – вынуждают, разумеется, не путем лишения их свободы выбора, но путем формирования менталитета, ответственного за этот выбор, и путем сужения перечня возможностей, из которых этот выбор осуществляется»3 . Таким образом, общественное бытие, политика и сознание все же детерминируются экономикой. Психологический же аспект, нужный Шумпетеру для анализа, он берет у психологов, например, Густава Лебона. В рамках такого подхода политика проявляется как демократия. Так как его теория дескриптивна, то и анализирует великий экономист не некий трансцендентный идеал, а сухую реальность его дней. Он ставит вопрос: как современная ему реальность технически возможна? По Хелду, ключевыми моментами для понимания теории демократии Шумпетера является контекст: 1) разрушение рыночных сил из-за роста масштабов производства 2) бюрократические и рационализаторские тенденции в менеджменте 3) возрастающая потребность планировать экономическую и политическую жизнь и, соответственно, важность бюрократии для регулирования экономики4 . Нормативный идеал его времени или нормативную модель демократии, опирающуюся на идею Общего Блага и Всеобщую волю Шумпетер отрицает как совершенно неадекватные и внутренне противоречивые.

(далее…)

Аннотация. В статье дается анализ феномена цинизма в русской философии XIX-XX вв. в направлениях эстетики, социальных теорий, русской религиозной философии, идеологии революционного народничества.

Ключевые слова: цинизм, нигилизм, радикализм, анархизм, атеизм, аскетизм, утопизм.

Слово «цинизм» происходит от позднелатинского cynismus и от древнегреческого kynismos – учение киников, которое восходит к слову kynos («собака») и буквально означает «собачий образ жизни человека». В большинстве словарей приводятся два значения слова «цинизм»: 1) учение киников, 2) нигилистическое отношение к достоянию общечеловеческой культуры, особенно к общепринятым правилам морали и нравственности, благопристойности, идее достоинства человека, иногда к официальной идеологии, выраженное в форме издевательского глумления; вызывающе-пренебрежительное, презрительное до наглости и бесстыдства отношение к чему-либо, пользующемуся всеобщим уважением и признанием. Выделяют цинизм силы (например, тоталитарные режимы) и бунтарские настроения и действия (например, вандализм). Слово «цинизм» имеется в различных языках, например, английском (cynicism) и немецком (zynismus).

Упоминается, что цинизм присутствует в некоторых философских учениях (Ф. Вольтер, Д. Дидро) и произведениях художественной литературы (Ф. Рабле, М. Сервантес, В. Шекспир). Из данных значений видно, что феномен цинизма в философских учениях почти не исследовался. Исключением являются работы И.М. Нахова [1] и П. Слотердайка [2], но первый ограничился анализом только учений киников, а второй кроме учений некоторых киников рассмотрел работу И. Гёте «Фауст» и учение М. Хайдеггера о Man. Вместе с тем цинизм присутствует в различных направлениях русской философии: в эстетике (особенно у Д.И. Писарева), социальных теориях (особенно у М.А. Бакунина), в русской религиозной философии (Н.А. Бердяев, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, С.Л. Франк), идеологии революционного народничества. Причем одни мыслители его защищают, другие подвергают критике. Во всех этих направлениях выражаются одни и те же признаки цинизма, присутствующие в той или иной мере и сочетании и в западной философии (Н. Макиавелли, Ф. Ницше, де Сад, М. Штирнер): деструктивность, нигилизм, радикализм, анархизм, атеизм, аскетизм, утопизм.

(далее…)

Современное состояние философии таково, что исторически сформировавшиеся концепции активно взаимодействуют не только с социальными процессами, но и с теоретическими и аналитико- исследовательскими тенденциями. Происходит активная интеграция философии и науки, с вне научными формами познания, активное взаимодействие идейной составляющей со средой, контекстом явлений и внешними условиями.

Пересматриваются многие положения классических философских понятий и категорий (в пользу внедрения приемов научного познания в гносеологию). Развитие философско-методологической направленности происходит под влиянием «второго компонента», активно вовлекается сфера реализации программ, практико-ориентированная среда. В ходе исследования выявляется принцип концептуализации, распространенный, помимо всего прочего, и на сферу профессионального применения навыков.

За последнее время существование разобщенности философской традиции сместилась к сфере разработки узкой проблематики, применения ранее мало разработанных специальных концепция, например, аналитической философии [1], семантики, герменевтической проблематики. Уход от марксистской концепции и методологии, процессуальность, идея продолжительности во времени уходит в тень, ее заменяет принцип концептуализации и предельной универсализации понятий. В настоящее время философские концепции и традиции не несут на себе печати учений, не осознаются таковыми, являясь семантической системой, либо относятся к типологическому мировоззрению.

(далее…)