Воскресенская церковь в роще

Сельские храмы… Не счесть, сколько их, приходских и усадебных, стояло по российским всхолмиям. И не встречалось среди этих храмов двух одинаковых. Это были долгие и вполне индивидуальные рассказы в камне об их создателях и владельцах, о пастырях и прихожанах, о людях и времени. В одном Тарусском уезде теплились лампады в 46 таких храмах, сегодня же более или менее сохранились единицы. Тем дороже они для нас, а Воскресенская церковь в Роще — особенно. Сейчас это единственный в Тарусском районе памятник архитектуры федерального значения.

«Вменяю в обязанность сыну моему князю Владимиру Александровичу Голицыну и прошу его, в первые шесть месяцев со дня кончины моей внести на вечное время четырехпроцентною рентою на имя Московского Донского монастыря одну тысячу рублей и Воскресенской села Рощи церкви одну тысячу рублей с тем, чтобы проценты с этих сумм поступали в пользу монастырской братии и церковного причта за поминовение родителей моих и меня при богослужениях», — это строки из завещания последнего фактического владельца Рощи князя Александра Николаевича Голицына. Они написаны в Париже, где больной и престарелый князь жил в последнее время и где он в 1911 году скончался. Он никогда не забывал Рощу, и сын выполнил его волю, но они упустили из виду, что «вечных времен» не бывает. (далее…)

Господь смилостивился над нами — двадцать лет назад по ходатайству верующих открыли храм, единственный на тридцать верст вокруг. Его открыли зимой, приехал из Москвы батюшка, Леонид Гвоздев, молодой, высокий, интеллигентный, в очках, весьма немногословный. Это был его первый приход. Раньше работал в институте философии. Женат. К тому времени в семье было уже трое детей. Сейчас пятеро.

Со своими детьми, с двумя старшими мальчиками, батюшка расчищал территорию, выносил из храма «стеклопосуду», сам смастерил из оргалита первый иконостас. Храм открьши на Крещение, и службы начались. Люди несли спасенное и убереженное, доставшееся по наследству: иконы, утварь, давали деньги, кто как помогал. Внук последнего священника нашего храма, репрессированного в 1930-х годах отца Николая Успенского, художник Борис Александрович Успенский подарил шитые покровы из храма и облачение своего деда.

На первую Пасху пришла вся Таруса, церковь не вместила всех, и стояли вокруг храма стар и млад со свечками, встречая крестный ход, который шел по грязи и колдобинам только что освобожденного от хлама церковного двора. Так был снят первый «культурный слой» на пути восстановления, возрождения, в надежде воскресения, которая нам воссияла в ту первую Пасху. С Божией помощью нашелся архитектор-реставратор, настоящий знаток своего дела. (далее…)