Европейцы узнали Китай несколько раньше, чем русские. Одним из первых путешественников, описавших Китай, был Марко Поло («Книга о разнообразии мира» 1275). В дальнейшем Китай описывался европейскими путешественниками неоднократно. Особенно популярной была книга сэра Джона Мандевиля (1357-1371 «Приключения Сэра Джона Мандевиля»). «Эта книга создавала представления о мире, в котором все принимало ослепительный, сказочный облик и казалось идеальной рамкой для совершенного общественного устройства. До XVI в. в сознании европейцев складывался фантастический образ сказочной страны» [5, с.37].

В начале XVI века в Китае появились первые европейские мореплаватели португальцы. Отношения продолжались с некоторым перерывом до середины XVI века. Со II половины XVI в. Португалия начала терять свои господствующие позиции в торговле с Китаем. Лидирующее положение начала занимать Голландия. В 1602 г. была основана голландская Ост-Индская Компания. К середине XVII в. в Европе уже имеются довольно обширные сведения о Китае. В 1654 г. вышел «Новейший китайский атлас» Мартина Мартина, в 1664 г. в Риме опубликована книга Атанаса Кирхера «Китайские иллюстрации». В целом иллюстрации были довольно удалены от натуры, хотя некоторые детали отличались поразительной точностью. Вопрос о том, когда в России появились первые представления о Китае, занимал историков уже в XIX в. [13; 9, с.148-150].

(далее…)

Дворцовый церемониал; рында; княжеская свита.

В статье представлены ранние известия о членах княжеской свиты, показывающие существование в древней Руси лиц, исполнявших обязанности, соответствующие должности «рында» при царском дворе в XVI-XVII вв.

История дворцового церемониала, привлекавшая внимание отечественных историков XVIII-XIX вв., по понятным причинам оказалась вне рамок советской историографии. В последние десятилетия проявился интерес к сюжетам, связанным с этой стороной функционирования княжеского и царского двора, но специальных исследований еще очень мало. Особенно заметно их отсутствие для периода XIVXV вв., времени, когда закладывались основы дворцового церемониала московских государей. Доминирующим остается мнение, что придворная жизнь начинает приобретать церемониальность только при Иване III, и что принципы организации и чиновная структура московского двора даже к концу XVI в. сложились только в основных чертах. Рынды относятся к придворным чинам, ассоциирующимся с классическим царским периодом (XVI-XVII вв.).

(далее…)

Тюрьма; первое упоминание; летописи.

В статье на основе анализа русских летописей рассматривается первое упоминание термина «тюрьма» при описании пленения князя Родослава Ольговича Рязанского в 1402 г. Анализируются аргументы в пользу «немецкой» и «тюркской» версий происхождения слова. Образование русского централизованного государства в XVXVI вв. внесло новшества во многие сферы жизни. В их числе были и изменения в применении лишения свободы, которые наиболее удачно представил И.Я. Фойницкий: «…не знают заключения в качестве наказания ни судныя грамоты, псковская и новгородская, ни судебник 1497 г. Впервые в этом качестве тюрьма упоминается судебником 1550 г.» [23, с. 314].

Начало применения лишения свободы в качестве наказания устойчиво связано с появлением специального учреждения, получившего название «тюрьма», однако вопрос о времени его появления в исторической науке не разработан. Если историки права, как правило, ссылаются на первое упоминание его в Судебнике 1550 г. и отсутствие в Судебнике 1497 г. 2 , то классические историки считают на основании летописных упоминаний XV в., что тюрьмы существовали и до принятия Судебника 1497 г. Однако, исследований, посвященных выявлению первого упоминания тюрьмы в письменных источниках, не проводилось. С этой целью нами была проведена выборка летописных сюжетов, касающихся лишения свободы, из 43-х томов ПСРЛ, кроме Лицевого летописного свода. Исследования других русских письменных источников на предмет упоминания тюрьмы до XV в. не проводилось.

(далее…)

Ярославское стольное княжество; Моложское княжение; Кубена и Заозерье; Московское великое княжество; служилые князья; территориально-клановая корпорация служилых князей; служилые князья с индивидуальным статусом; государев двор; городовая корпорация служилых бояр и детей боярских; писцовые книги Ярославля Р. Алексеева.

В работе последовательно и системно изложены процессы утраты государственно-политической самостоятельности Ярославским княжеством в целом и отдельными его частями: Моложским княжеством, Кубеной и Заозерьем, исторической частью Ярославского княжения.

Несмотря на крайнюю ограниченность источниковой базы автор предпринял попытку выявить специфические особенности перехода этих регионов и местных князей под власть московских государей. Широкое использование ретроспективных данных позволило выйти за пределы XV в. и наметить тренд в социальных судьбах ряда ветвей княжеского дома Ярославских Рюриковичей. Но основные преобразования произошли во второй трети XV в., а результаты перестройки традиционных государственно-политических институтов и социальных связей стали ясными к концу XV столетия. Утрата ярославскими Рюриковичами статуса владетельных князей (стольных и удельных) давно привлекала внимание историков. Особенно возрос их интерес после публикации в 1910 г. Ермолинской летописи.

Ее уникальный текст статьи 1462/63-го сентябрьского года – уникальный по набору сообщаемых фактов, по стилю их изложения и оценки автором – до сих пор порождает дискуссии среди специалистов. Историография вопросов об обстоятельствах, хронологии, формах и следствиях ликвидации самостоятельности Ярославского княжества обширна и заслуживает специального исследования. В рамках нашей статьи целесообразно назвать ряд работ последних десятилетий, посвященных тем сюжетам, которые анализируются ниже.

(далее…)

Землевладение; вотчина; собственность; род. Систематизируются сведения о родовом землевладении князей Ухтомских. Рассматриваются способы проявления их коллективных прав на родовую вотчину.

Наследственные земельные владения одна из важнейших ценностей русского Средневековья. Различные способы возникновения этой собственности, статус владельцев, генеалогическая ситуация и другие факторы накладывали свой отпечаток на судьбу родовых вотчин конкретных фамилий. Комбинации этих факторов складывались в систему взаимоотношений «вотчина – индивид – род», где каждая из линий («вотчина – индивид», «вотчина – род», «индивид – род») имела самостоятельное значение и индивидуальный набор маркеров. В эту систему взаимоотношений были включены все древнейшие феодальные семейства Северо-Восточной Руси, причем законодательному регулированию данная сфера подверглась сравнительно поздно [2; 6; 7; 8]. Точнее, интенсивное вмешательство государства хронологически совпало с лавинообразным разрушением светского вотчинного землевладения. Именно на этот период – 1550-1570-е гг., приходится наибольшее количество сведений о родовых вотчинах, правах на них, способах отчуждения и круге возможных претендентов.

(далее…)