Сентябрь в этом году нас порадовал небывалым урожаем фруктов, орехов и ягод. Облепленные спеющими плодами, ломались ветки яблонь, груш и персиков. Природа как бы на целый месяц передвинула летнее время в осень. Вокруг еще все зелено, благоухает свежестью и ароматом цветущих трав, но на верхушках деревьев уже поселился холодный шуршащий осенний ветерок. Горы, накрывшись сплошным мокрым пологом из холодных темных туч, закрыли чистую синь неба и угрюмо смотрели на нас. Тусклое, холодное солнце еле-еле высвечивало беловатым диском. Но вот уже холодные и тягучие шнуры осеннего дождя полностью закрыли от нас гряду далеких гор.

Сегодня едем в поселок Новопрохладный или как его еще называют поселок Сахрай. Он встретил нас непроглядной мглой и обложным дождем. Впрочем, автомобиль не едет, а плывет. Широкие шлейфы воды, отходящие от шин автомобиля, усиливают это впечатление. Дворники не успевают сбрасывать вал воды с окон машины. Река Сахрай превратилась в серый ревущий поток. По берегам повсюду нагромождения камней и вырванных с корнем деревьев. Остановились на высоком берегу каньона «Манькин шум». На высоте 10 — 12 метров от уровня воды в скалах расклинил ущелье огромный бук. Его принесла сюда вода весеннего паводка. Вброд взбесившуюся реку переходить не рискнули. Решили остановиться на ночлег и поднялись как можно выше от реки. Стихия разбушевалась. Ураганный ветер с дождем валил в лесу сухостой.

Треск, скрипы, уханье, словно стая голодных волков завывала в расщелинах каньона, протяжно и долго, издавая жуткий надсадный гул. Резкие, ослепляющие взрывы молний почти тут же сопровождались раскатами грома. Накрывшись полиэтиленовыми накидками, и сидя под деревьями, молча пережидали это водное буйство. К вечеру стихия успокоилась. Сквозь густую, нависшую сеть дождя, в разрывах мглистых облаков стали проглядывать голубые оконца высокого неба. Разжигаем костер. Мокрые дрова, шипя и пузырясь, медленно разгорались. Южная, плотная, беспросветная ночь поглотила ущелье. Словно огромная, вековая, кавказская пихта приспустила над нами свои тяжелые мохнатые лапы. Луна еще не взошла. Лишь только в разрывах туч кое-где обозначились звезды маленькими тусклыми точками. Затухающий костер слабо высвечивал темные и густые кустарники молодой ольхи. Легкое волнение воздуха раздувало искрящие угли, сметая с них седые кружева пепла. И они, пламенея, словно гроздья спелого граната, разрезали темное полотно ночи тусклым матовым светом. Сидя у костра, рассказываю товарищам, как я был застигнут такой же непогодой, путешествуя в Забайкалье.

Совершив траверс
Баргузинского хребта, тогда группа туристов под моим руководством стала спускаться в узкий и высокий каньон. Не кстати, на очень крутом, покрытым ягелем склоне, начался мелкий дождь. Ягель под ногами моментально раскис и превратился в скользкую, как мыло, белую массу. В результате спустились с перевала уже поздно. В скальном каньоне поставить палатки было негде. Единственный путь, был только по руслу реки. Она была перегорожена очень высокими ледовыми плотинами, в которых река промыла тоннели. Проходя тоннель за тоннелем, уже в темноте начали выходить из ущелья. Ребята шедшие со мной, после шестнадцати часов ходьбы под тяжелыми рюкзаками, еле держались на ногах. А тут еще склоны заросли пружинистым кедровым стлаником и багульником, которые мешали передвижению. Но вот и спасительный кедровый лес. Упав в глубокий мох, мои товарищи не хотели уже подниматься. Требования собраться и сделать еще один рывок на высокую террасу долины на них уже не действовали. Все хотели только одного.

Скорей разбить лагерь и лечь спать. Так и сделали. Ночью дождь усилился. Проснулся, от сильного холода в ногах. Осветив фонариком палатку, я понял, что лежу в воде. Раскрыв полог увидел вокруг лагеря белую, бушующую массу взбешенной реки, несущую с корнем вырванные деревья. Наша группа оказались на маленьком острове, отрезанной от берегов стремительным потоком, который может в каждую минуту, смести наши палатки. Быстро разбудив товарищей, свернули лагерь. В полной темноте, бродя по острову, заполненному водой, стали рубить тонкие кедровые деревья и сооружать высоко над водой настил. Подобрав для этого, близко стоящие друг к другу крупные кедры. Привязали к ним альпинисткой веревкой шесты и укрепили настил. Затем забросили на него свои вещи и поднялись сами. Двое суток, как куры на насесте, наша группа сидела на настиле, пережидая непогоду. Вокруг нас бушевал поток, сотрясая деревья. Ошибка, допущенная мной на маршруте, стоила нам потерей двух дней пути. Утром следующего дня углубились в долину реки Сахрай и, подойдя к скальным башням горы Большой Тхач, отправились к истоку реки Малый Тхач. Старый тракторный волок, перейдя на левый берег реки, утонул в зарослях огромных лопухов. Река горная, быстрая, с чистой, как утренняя роса, водой, круто падала вниз.

В ущелье, закрытом со всех сторон высокими скальными стенами, царит безмолвная тишина. В высокой росистой траве субальпики, сильно захламленной поваленными деревьями, сыро и сумрачно. Ноги утопают в заросших мхом нагромождениях огромных камней. Лишь вдоль берегов реки лоснятся влагой и блестят конгломератные, с отпечатками древних ракушек, бело-красные, отполированные водой валуны. Вот совершенно свежий, большой, разлапистый и когтистый след медведя. Углубляясь в ущелье, с трудом преодолеваем завалы из корявых стволов упавших пихт. Между деревьями развесились зеркальные экраны из тончайших паутинок, в мелких бусинках росы. Это предвестники осени. Но вот уже высокие скальные борта Каменного мешка подступили вплотную к нам. Ущелье запружено огромными глыбами. Перед нами открылся фантастический пейзаж узкого и глубокого ущелья с высокими скальными стенами. В этой глухой, совершенно дикой, не тронутой человеком каменной западне особенно остро чувствуешь уникальную красоту и затерянный мир обитания медведей. Устав от подъема, расположились на отдых под могучей пихтой. Под ней сухо и тепло. Тяжелые смолистые и пахучие ветви широким и плотным зонтом спускаются к самой земле.

Наша группа с удовольствием разлеглась на мягкой и душистой подушке из пихтовых иголок. От реки вдоль скал темной стеной, круто вверх поднимался пихтовый лес, с пышными кронами и с огромными, в три обхвата, стволами. Здесь крутой взлет земной тверди в небесную синь образовал такой же крутой, глубокий и узкий скальный провал. Вокруг плотные заросли смородины и жасмина. Горы живут своей таинственной и увлекательной жизнью, наполнены удивительным и загадочным миром. Но стоило солнцу проникнуть своими косыми лучами на дно глубокого ущелья, как оно сразу наполнилось каким-то особенным, ярким, просачивающимся сквозь густые ветви пихты, золотистым светом. И нам сразу захотелось на цветущую полянку под выплеснутый с высоты поток солнечного света, под режущие глаза солнечные лучики. На поляне нежным бело-сиреневым ковром цвела душица. Уткнувшись лицом в ее праздничный наряд, как в венчальное платье невесты, я трепетно вдыхаю терпкий и хмельной аромат. В этом роскошном цвете высокогорного альпийского луга есть что-то изначальное, чистое, свежее и нежное, покоряющее мгновенно, как первая любовь. Окунувшись в чарующее цветение, вглядываюсь сквозь лепестки в острые грани суровых скал, позолоченных солнцем.

Лепестки цветов сыплются мне на плечи и проклюнувшуюся щетину небритых щек. Цветущая поляна привлекла не только нас вокруг гудит целый рой диких ос. Согревшись на солнце, снова идем вверх по дну ущелья. Встречаются среди пихт и могучие ветвистые буки. Их замшелые стволы увиты глянцевым ковром колхидского плюща. Темно-зеленые тисы, да колючий стелющийся подстил из паддуба придают ущелью дикость тропиков. Вот река делает очень крутую и длинную петлю, огибая черные, «потеющие» влагой скалы, и вдруг как-то неожиданно в полный рост открывается заветная жемчужина Каменного мешка. Высокие, вертикально стоящие, острые точеные скальные иглы это Каменные столбы, или Чертовы пальцы. Они неприступным утесом поднялись со дна глубокого ущелья. Гигантские, «изготовленные» природой из цельного скального монолита Каменные столбы, как высокие конусные свечи, словно фантастический мираж, перегораживали узкое и глухое ущелье. Они взмыли вверх, прорезая небо и создавая удивительный ансамбль диковинных каменных скульптур, окруженных со всех сторон неприступным бастионом скал. Ради этого можно идти хоть на край земли. Ошеломленные невиданной красотой, остановились. Нас поразила величественность каменного чуда.

Переживаем мгновения познания красоты родной Адыгеи всем своим существом умом, сердцем и душой. Поднявшись к подножию, вдруг обнаружили, что быстрая и шумная река исчезла. Пришлось спуститься вниз и посмотреть, где она потерялась. Река уходила в узкую пещеру в скале. Над долиной сомкнулись плотным кольцом неприступные скалы. С высоты 15 метров с первого яруса падал тонкоструйный водопад. Вокруг следы недавно бушевавшего потока. Водопад струится в тиши ущелья, роняя хрустальную дробь барабанящих звуков на отполированные водой камни. Вода и солнце, вода и скалы, именно здесь мы видим, как на наших глазах рождается радуга.

Вот здесь и спрятан секрет вечной цветущей волшебной игры солнечного света и летящей в пропасть стремительной воды. Мы счастливы, что смогли притронуться рукой к этим диковинным творениям природы. Немного выше первого водопада второй ярус скал, где тоже есть водопад, но путь к нему сложен и нам приходится возвращаться по ущелью вниз. По пути собираем осенние опята лесной подарок природы.

Бормотов Иван Васильевич