Идея о принципиальной неоднородности моральных требований и механизмов их реализации обсуждается философским сообществом в последнее десятилетие особенно интенсивно. И дело не только в сугубо академическом интересе, связанном со стремлением глубже понять мораль, но и в актуализации ряда социальных, политических и экономических проблем, решение которых требует от законодателей и лиц, принимающих общественно значимые решения, моральной рефлексии. В ряде теоретических исследований было зафиксировано то обстоятельство, что общественные процессы и события не всегда поддаются корректной оценке в рамках традиционного морально-философского дискурса, отражающего по преимуществу индивидуальную мораль («перфекционистскую» мораль, «мораль индивидуального совершенствования») [3, С. 3-17, 6]. Авторы этих исследований полагают, что основанием для оценки таких явлений должна быть общественная мораль, имеющая в сравнении с индивидуальной ряд особенностей.

Следует отметить, что философское наследие содержит значительное количество образцов как личностного, так и общественного подходов к пониманию морали. В большинстве своем философы исходят из обоснованности лишь одной точки зрения и сводят моральное сознание к одному из его прототипов – индивидуальному или общественному. Сторонники личностного подхода усматривают в морали форму индивидуального сознания, что предопределяет выбор объектов этического анализа, в качестве которых мыслятся представления человека о нравственном и безнравственном, воплощенные в его личных качествах – добродетелях и пороках. В рамках данного подхода мораль может реализоваться исключительно в индивидуальном выборе, являясь при этом мерой ответственности человека перед самим собой. Об общественном измерении морали сторонники такого подхода отзываются скептически.

Так, например, А. Швейцер настаивает на следующем: «Этика нравственной личности и этика, созданная обществом, не сводятся одна к другой и не являются равноценными. Подлинная этика есть только первая. Вторая не есть собственно этика» [8, С. 292]. Такая категоричная позиция либо исключает возможность апелляции к этике при решении вопросов, порожденных противоречивым взаимодействием личности и общества, либо ведет к таким их решениям, которые губительно сказываются на поддержании социального порядка. Второй подход к пониманию морали опирается на тезис о преобладании общественных истоков морального сознания, а в своем радикальном варианте полностью отрицает возможность индивидуальной морали. В рамках данного подхода мораль определяется как изначально социальное явление, «реакция» на потребности общества. Одним из тех, кто отстаивает общественную сущность морали, утверждая ее в качестве механизма социальной организации, является Э. Дюркгейм. «Нравственность, – отмечает он, – во всех своих степенях встречается только в общественном состоянии и изменяется только как функция социальных условий» [5, C. 370].

Такое понимание морали исключает автономию личности как одного из фундаментальных атрибутов морально го сознания и, как следствие, ведет к преувеличенной оценке роли общества в нравственной сфере. В этой перспективе совокупность моральных убеждений оказывается по сути результатом процессов социальной организации и поддержания социальной дисциплины. Они исчерпываются общественными по своему происхождению потребностями. Мне представляется, что распространенность обозначенных выше полярных точек зрения на источники морального сознания является важным свидетельством в пользу того, что мораль, представляя собой относительно целостный феномен, всё же внутренне неоднородна и поразному обнаруживается в человеческом опыте. Ее целостность сохраняется в связи с тем, что и в случае общественных, и в случае индивидуальных составляющих речь идет о рефлективном и постоянно обновляемом опыте (например, в противовес нерефлективному обычаю), а также о наборе приоритетных ценностей, связанных с уважением достоинства каждого человека (что задаёт отличие от правового, религиозного сознания).

Утверждение о неоднородном характере морали, во-первых, предполагает возможность согласованного, хотя и не полностью гармонизированного, сосуществования требований и механизмов индивидуальной и общественной морали в рамках единой системы и, во-вторых, способствует преодолению конфликтов между основополагающими ценностями, задающими нормативное содержание двух проявлений морали. С одной стороны, очевидно, что поддержание общественного порядка не может являться главной функцией развитой морали, о чем пишет, например, У.Д. Фолк [1, P. 63]. С другой стороны, представляется неприемлемой и абсолютизация личности как источника моральной автономии. Каковы же особенности общественной морали? В отличие от индивидуальной морали, сконцентрированной на перфекционистских устремлениях отдельной личности, общественная мораль ориентирована на достижение общественного блага и целей общественной системы. Именно поэтому в пространстве общественной морали важную роль приобретают конкретные действия и их результаты, т.е. последствия поступков, а не только их мотивы (которые являются решающим критерием нравственной оценки в пространстве индивидуальной морали). И именно поэтому некоторые специфические формы обмана, насилия и пренебрежения интересами другого, трактуемые индивидуальной моралью однозначно негативно, в пространстве общественной морали получают рационально обоснованное оправдание.

Данное обстоятельство очевидным образом проявляется в таком воплощении общественной морали, как профессиональная этика, в рамках которой осуществляется конкретизация моральных требований сообразно особенностям, определяющим специфику какой-либо профессии. Одна из существенных функций профессиональной этики состоит в том, что она «снимает или опосредствует напряжения и противоречия, которые нередко возникают между общими моральными принципами и теми решениями, которые человек вынужден принимать, исполняя свои профессиональные обязанности» [2, C. 179]. Общественная мораль в отличие от морали индивидуального совершенствования равнодушна к мотивам отдельной личности: «Каждая из… социальных практик, – по мнению А.А. Гусейнова, – оказывается тем эффективнее, чем менее она зависит от личных связей и, что особенно кажется парадоксальным, от индивидуальной моральной мотивации» [4, C. 119]. Однако мотивация в целом как сознательный процесс побуждения к действиям, предусмотренным общественными стандартами с целью согласования групповых интересов, в рамках общественной морали сохраняет важное значение. А.В. Прокофьев, говоря о дисциплинарной направленности общественной морали, справедливо замечает, что за счет регулирования мотивов общество может получить более строгий контроль над индивидом и его поступками [7, C. 55]. В пространстве индивидуальной морали нравственные обязательства индивида и его мотивы далеко не всегда исходят из общественного блага, хотя нередко напрямую способствуют ему. Еще одна особенность общественной морали – ее институционализированный характер.

Он так же ярко проявляется именно в профессиональной этике, которая предполагает кодификацию моральных норм отдельных, имеющих очевидную общественную миссию видов деятельности в виде этических кодексов, и учреждение специальных органов, контролирующих их исполнение (этических комиссий, комитетов, советов). Общественная мораль институционализируется за счет использования принудительных механизмов социального контроля (имеющих определенное сходство с правовыми). «Социально-организационная составляющая морали может быть понастоящему эффективной только в том случае если будет реализовывать свое нормативное содержание, в том числе через действие принуждающих к его исполнению институциональных структур» [6, C. 139]. Таким образом общественная мораль институциональна и формализована, в наиболее значимой для общественного блага части кодифицирована и опирается на процедурно поддерживаемые требования. Третья особенность общественной морали состоит в избирательности её запретов и предписаний. Если индивидуальная мораль универсальна, то общественная мораль универсальной быть не может и не должна в силу разнообразия общественных отношений, сама суть которых зачастую предполагает особое отношение к отдельным категориям лиц. Именно поэтому в сфере общественной морали неприменимо золотое правило нравственности, предписывающее в своей позитивной формулировке относиться к людям так, как желаешь, чтобы они относились к тебе.

Непригодность золотого правила обусловлена недопустимостью того, чтобы критерием нравственной оценки социально-значимого поступка выступали убеждения отдельного индивида в противовес убеждениям других, а также упущением принципиально важного обстоятельства, существенно влияющего на понимание неоднородного характера морали в целом: нравственные взаимоотношения людей существенно опосредованы их взаимоотношением с обществом. Таким образом, этика личности, в рамках которой моральная ценность поступка определяется преимущественно мотивами и соответствием общезначимым правилам, оказывается непригодной для нравственной оценки общественных явлений, а общественная мораль, избирательно подходящая к нравственным определениям в отношении широкого спектра социальных явлений и рационально обосновывающая данную избирательность, получает возможности для приложения к реальной практике общественных институтов.

Список литературы

1 Folk W. D. Morality, Self, and Others // Morality and the Language of Conduct. Detroit, 1965.

2 Апресян Р. Г. Вид на профессиональную этику // Ведомости науч.-исслед. Ин-та прикладной этики. Вып. 25: Общепрофессиональная этика. Тюмень, 2004.

3 Апресян Р. Г. Понятие общественной морали (опыт концептуализации) // Вопросы философии. 2006. № 5.

4 Гусейнов А. А. Философия, мораль, политика. М. : ИКЦ «Академкнига», 2002.

5 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Э. Дюркгейм. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1990.

6 Прокофьев А. В. Мораль индивидуального совершенствования и общественная мораль: исследование неоднородности нравственных феноменов. Великий Новгород, 2006.

7 Прокофьев А. В. Подвижная ткань межчеловеческих связей (дисциплинарный и перфекционистский элементы морали через призму политической философии Х. Арендт) // Этическая мысль : ежегодник. М., 2004. Вып. 5.

8 Швейцер А. Культура и этика. М., 1973.

А.С. Царёв, г. Москва