Никогда не была штатным путешественником, а значит — никакой эксперт по путешествиям. Никакой эксперт мало путешествует не потому, что является каким-то осёдлым туземцем: просто такие условия ему диктует жизнь, и большую часть времени он достаточно покорно проводит дома в Клайпеде, в своей хрущёвке, или путешествует в интернетной виртуаль- ности. Никакой эксперт искренне уверен, что это — тоже способ путешест- вовать.

Вот и Жюль Верн (Jules Vernes), описавший волнующие путешествия по миру, под водой и по дальним экзотическим странам, сам там никогда не путешествовал. То есть путешествовал, но только в мыслях, охваченный творческим подъёмом, путешествовал на аппаратах, которых в то время и в помине не было. Вернувшись к теме виртуального путешествия, следует обратить внимание на то, что данный способ путешествий пусть и не такой ощутимый, созда- ющий возможность «попробовать», «понюхать» или «примерить», но зато освобождающий от упаковки багажа, неудобств в аэропортах и от попутчиков, транслирующих иные частоты.

Последние, если таковые есть, могут стать настоящим счастьем либо подлинным несчастьем, деля с вами неудобное сидение в автобусе, решая, по какому пути двигаться, в какой гостинице ночевать и вообще как проводить время — ковыряясь в бассейне, штурмуя никогда никем не занятые средневековые замки, форты, костёлы, залы галерей, театры и иное культурное наследие, отмеченное признаваемым большинством снобской ложи знаком качества, или отыскивая альтерна- тиву, что-то неформальное. Однако попутчики, какими бы они ни были, всегда являются уроком и могут оказать огромную услугу: открыть неожи- данные стороны вашей собственной персоны. Никакому эксперту этим летом удалось «выйти в люди», а эти люди — поляки, русские и литовцы — оказались интересными художниками, критиками искусства, историками. Сносившие не одну пару обуви в путешествии по миру, красивые и один другого умнее.

Никакой эксперт знает, каким лицам присвоил бы титул «Мистер/Миссис Ум», но свое мнение оставляет при себе. Как говорил Поль Валери (Paul Valéry), «никто не напи- вается и не утоляет жажду бутылочными этикетками» — и неужели вы, не являясь суперэкстрасенсом, а просто услышав фамилию, начнете это лицо читать как книгу? Кроме этого, Никакой эксперт тренирует свой клюв для того, чтобы щебетать не о фамилиях своих попутчиков, а о полностью субъективно пережитом путешествии под названием арт-экспедиция «Близкий незнакомец: Гданьск — Калининград — Клайпеда».

С рюкзаком на плечах, дорожной подушечкой под мышкой, с не пропуска- ющей свет маской и пробками для ушей Никакой эксперт в мыслях просто путешествовал туда, куда его везли… *** Эти города, отделённые один от другого какими-то тремястами километрами и совсем нескромно, «не по-крепостному» именуемые «Жемчужинами Балтики», асы туристических агентств уже рекомендуют как особенно под- ходящие для поездок в конце недели, для проведения летнего отпуска или для иного удалого, не изрешечённого непритягательной молью цен время- препровождения.

Правда, упоминается и то, что, посещая Калининград, обязательно иметь визу, но, по дипломатическим соображениям, Никакой эксперт это называет не препятствием, а экзотическим неудобством, которое просто необходимо для того, чтобы утроба так называемых «трёх жемчужин Балтики» открылась во всей своей ширине и сладости: большими и маленькими музеями и галереями, садами и парками, книжными магазинами и библиотеками, кафе и магазинами, само собой разумеется, гостиницами и вокзалами (если случайно вы решили там переночевать или хотя бы выйти), местной флорой и фауной. С последней, при наличии желания, можно пообщаться и официально, и непосредственно:

для этого чаще всего используются русский, польский и английский языки. Литовский язык — с особенно редкими исключениями, хотя возможность встретиться с лицом литовского происхождения точно представится не один раз. Всё зависит от твоих собственных желаний, ожиданий и целей. *** Кстати, каким образом вы готовитесь к поездке в чужой, незнакомый город? Перечитываете всё, что только находите на языке, понятном вам, и чертите интересный для вас маршрут? Интересуетесь только тем, что совпадает с вашей «областью профессиональных интересов»?

Нанимаете гида? Отда- ётесь случайности? Никакой эксперт не выполнял никаких домашних работ, хотя литературы, указывающей на места, обязательные к посещению и обозрению, хватает. Никакой эксперт ехал с любимым Гюнтером Грассом (Günter Grass) и его «Данцигской трилогией», со сквозь туман услышанной (или выслушанной) историей о легенде Гданьска Лехе Валенсе (Lech Walęsа), с наверняка никогда непобедимым именем Иммануила Канта, с целью посетить памятник Людвику Гедиминасу Резе и литовский скверик (что не удалось) и с уста- новкой на то, что ни с русскими, ни с поляками лучше не говорить об «общей истории»: уже достаточно наслушались этих разговоров и насмотрелись на их последствия.

По этому случаю Никакой эксперт даже стёр кем-то инсталлированные в его голову стереотипы, что Калининград — ужасный и отсталый, а каждый поляк только и думает о том, как захватить Вильнюс со всем Вильнюсским краем. По тому же самому случаю Никакой эксперт закинул куда-то в левую часть груди открытое сердце, из-за чего вдруг стал слегка сентиментальным, несколько поэтичным, ранимым и детским (хотя от пива и вина не отказался). Кстати, из-за этого ежедневно носимого открытого сердца Никакой эксперт не смог обосновать никакой новой методологии, взглянуть на данный триптих путешествия как-нибудь концеп- туально или чертовски оригинально его интерпретировать.

«Истории бывают драматическими, — размышлял Никакой эксперт. — Настоящее время тоже разное, но, вероятнее всего, жители Гданьска, Калининграда и Клайпеды, путешествуя друг к другу, хоть немножко чувствуют, что едут «домой», не за границу, поэтому и в безопасности…» Позднее, уже в Калининграде, у Никакого эксперта опять замельтешила мысль об «общем знаменателе»: об оазисе искусства янтаря и кича, о мор- ских музеях, парках скульптур, немецком наследии, королеве Луизе, всё ещё существующем «менталитете блочных домов», о различных праздниках морей и селёдок…

«Всё равно так или иначе немножко свои», — Никакой эксперт завернулся в одеяло и безмятежно заснул: ему снилось море, Бал- тийский филиал Государственного центра современного искусства, Гданьский Центр современных искусств «Лажня», Гитис Скуджинскас, молодожёны, вешающие на перилах мостика сердце весом в 10 килограммов, Куршская коса и т.п. *** А в Калининграде, подальше от полных движения улиц, во дворах старых домов бродили кошки. Кошки-калининградки. Ни милые, ни пугливые, ни дикие, ни домашние, ни чистые, ни грязные — какие-то неопределённые. Почти прозрачные. Как пересохшие манекенщицы, которые едят столько, чтобы только не свалиться с подиума. Это даже не кошки, а какие-то городские духи, имеющие по девять жизней… В Калининграде на одном троллейбусе, номер которого Никакой эксперт не запомнил, старушка-контролёр продаёт билеты.

Билетики скручены в маленькие рулончики, и «ожерелья» этих рулончиков висят у неё на шее. Через плечо перекинута сумочка с деньгами. Она ходит по своему трол- лейбусу — он для неё как дом (интересно, сколько лет старушка работает контролёром?) — и спокойно говорит, как будто мёдом мажет ухо: «Мы любим гостей… Гостям мы рады… Счастливо…» Такая уютная, милая старушка, завернувшая свою версию истории Калининграда и Литвы в один из билетных рулончиков… В Калининграде, богатом даже семью сохранившимися городскими воро- тами, возвышается Дом Советов — грозный монстр, раздавивший когда-то стоявший здесь впечатляющий Кёнигсбергский замок (ну, хорошо, руины замка). Безмозглое и бездушное архитектурное издевательство, строительство которого началось в 1970 году. В настоящее время он всё ещё стоит пустой, несмотря на то что по случаю 750-летия Калининграда в нём был произ- ведён ремонт и даже вставлены окна. В Калининграде в галерее «Говно» чуть не первое поколение современного искусства с азартом и доверием играет начала современного искусства. Их поддерживает и поощряет вся калининградская элита кураторов и кри- тиков современного искусства.

В Калининграде есть такое художественное кафе «Квартира», действующее в прямом смысле слова на частной квартире. Там просматривают фильмы, осуществляют фото-, кино- и иное творчество, а предметы интерьера можно приобрести. Очень уютная и непосредственная атмосфера липнет к коже, как милый, уютный тёплый свитер: хочется в него влезть снова, когда доведётся посетить Кёнигсберг. В Калининграде есть… Знаете, чего доброго, легче было бы сказать, чего там нет… Калининград — органический, стихийный, контрастный, экзотический город: сохраняющий, уничтожающий, портящий, реставрирующий, растрачи- вающий, играющий, противоречащий, услужливый, наполнен и странностями, и глубинами, и поверхностными отношениями. Здесь оборванные фасады кокетничают с изысканными набережными и блестящими отелями, совре- менная стройка — с фундаментальными историческими строениями, sacrum с profanum, понятие «туалет везде» — с табличками «платный туалет»… Он очень понравился Никакому эксперту. И вспомнив сейчас Калининград, эксперт чувствует, как тело его охватывает дрожь. *** Чеслав Милош писал, что польская литература всегда склонялась больше к поэзии, чем к прозе.

Для Никакого эксперта это же видится и в польском портовом городе Гданьске: поэтичный и театральный. Несколько бутафорный, похожий на большую сцену, рассыпающийся в бесконечность мизансцен и сценографических частиц. Вот жизнетворная артерия Вислы (город пере- секают два ответвления этой реки), декорирующая город красивыми мостами, стоя на которых, приятно просто поглазеть на воду и куда-то вдаль. (Местные говорят, что она совсем не жизнетворная. Если бы более активно и разумно использовалась, но уж эта некомпетентная городская власть…)

Выразительная динамика крыш, хрупкий ажур башен костёлов. Массовые сцены туристов, происходящие на трёх улицах: на широкой улице для пешеходов Длугая (Длинная), на узкой (называемой золотой) улочке Моряцка и на длинной набережной реки Мотлава, на которую людские потоки направляют обе облюбованные туристами улицы. Ложи ресторанов, декорированные интерьерами и отличающиеся ценами, из-за которых с большим удовольствием выбираешь место зрителя на улице, а не актера — у столика, и немножко жалеешь себя, что на это serdecznie zapraszamy 1 отвечаешь только улыбкой либо каким-то thank you, а не щедрыми чаевыми. Партер доступных кафе, иногда украшенных и «лучинно-палочным» искусством. Стоячие места не всегда дружелюбных забегаловок. Хорошее пиво и вкусная еда. Официозная и альтернативная культура. Даже советские пятиэтажки и прочие многоквартирные «недоразумения» обманывают глаз и, скрывшись под макияжем реновации, практически убеждают, что они являются недавно построенными современными домами. Куда бы ни кинул взгляд, все равно что-то найдёшь. Настоящий западноевропейский город. Настоящий город свободы, где бывшая судоверфь, названная именем Ленина, стала могильщиком для коммунизма в Европе.

Переправляясь паромом на автобусе в Клайпеду, Никакой эксперт размыш- лял о том, что очень мало знает о городе, в котором живёт. Никакой эксперт много писал о провинциальности Клайпеды, нехватке культурного предло- жения высокой пробы (или даже об его отсутствии), культурной пассивности города, его апатии, поверхностных радостях, небрежности, инерции — словом, критиковал всё почти без исключений, всё тоскливо поглядывал на Стокгольм, Амстердам, Берлин или хотя бы на Вильнюс, будто Клайпеда должна быть чем-то иным. Будто сам Никакой эксперт желал бы, чтобы его сравнивали с кем-то другим. Приближающаяся береговая линия и стена монолитов тончайшим лезвием врезались во взгляд, не давая даже моргнуть. Для того, чтобы Мемельбург / Мемель / Клайпеда смогли инсталлировать своё прошлое, память и насто- ящее.

Для того, чтобы на него взглянули и с уважением, и с легкой улыбкой — глазами туриста. Чтобы места, которые для Никакого эксперта выглядят как кичевые, отражающие бессильные конвульсии что-то прикрыть, приятно обрадовали, а может, и удивили; чтобы вся мелкая архитектура, раскиданная по маленькому, охватываемому объятием Старому городу, и бесплатная экспозиция скульптур, выстроенная на аллее Мартино Мажвидо, легко и ненавязчиво подтолкнули прохожего переплыть улицу Кристионаса Донелайтиса на берег Парка скульптур. Чтобы решиться при- гласить друзей из Гданьска и Калининграда осмотреть то, что у них тоже есть, только иное: время (Музей часов, солнечные часы-календарь «Книга времени»), вести (центральное здание почты Клайпеды), море (Морской музей Литвы), древность (Музей замка), современное искусство (Клайпедский центр коммуникаций культур), театр (Клайпедский драматический театр), янтарь (Музей янтаря в г. Паланге), альтернатива («Фанерка»). Просто расслабиться тогда, когда улицы Старого города пусты, а спокойствие стен домов не утомляет.

Расслабиться и тогда, когда Клайпеда полна людей, движения, гомона: увеличивается время прогулок и посиделок. Не секрет, что это происходит в тёплое время года, когда мероприятия — в разгаре (от тучных форм фестиваля джаза и Праздника моря и вплоть до режима диеты для живущих бесплатными культурными инициативами и иници- ациями) и начинает действовать бесплатный центр СПА Балтийского моря: солнечные ванны, морская парфюмерия, массаж ветра и всё прочее — камушки, янтарики, порция мороженного, которая держится в руке в то время, как импрегнированная кремом от солнца спина отражает ультра- фиолетовые лучи. «Что стало со мной?! — испугался Никакой эксперт. — Что это за слюнтяй- ство? Что за "Превращение" Кафки?» И тогда Альбер Камю (Albert Camus) сказал: «Путешествие вовсе не приносит удовольствия. Я скорее склонен видеть в нём аскезу. Люди путешествуют ради культуры, если понимать под культурой извлечение из-под спуда самого глубокого нашего чувства — чувства вечности. Удовольствия отда- ляют нас от себя самих, как у Паскаля развлечения отдаляют нас от Бога. Путешествие как самая великая и серьёзная наука помогает нам вновь обрести себя» (пер. В.А. Мильчиной)

Гугявичуте Гитана

Перевод Генрикаса Шадаускаса