Потестарные структуры и отношения сарматов могут быть реконструированы на основе анализа письменных и археологических источников. Первые дают лишь отрывочные, случайные сведения, и потому исследователи неизбежно обращаются к археологическим материалам. Сарматы (под которыми мы понимаем господствовавших в западной части степей Евразии ираноязычных номадов III в. до н.э. IV в. н.э.) типичные кочевники степной зоны. В своем развитии, судя по всему, они не дошли до государственной стадии, поэтому властные отношения у них характеризуются как потестарные. Концепция экзополитарного (ксенократического) способа производства у номадов указывает на решающее значение для политической организации кочевников взаимоотношений с внешним миром развитых цивилизаций (Крадин 2007).

Феномен экзоэксплуатации отражен в археологических памятниках курганных могильниках сарматов, что и позволяет его исследовать. Археологические критерии политической власти. Для выявления центров власти необходимо выделить погребения вождей, военных предводителей и знати. Для этого используют следующие критерии: богатство, статус, используемые при сооружении погребения трудозатраты.

Богатство может быть определено по наличию золотых и серебряных изделий, импортов (особое значение имеет металлическая и стеклянная посуда), количеству погребального инвентаря. Статус определяется по некоторым предметам: оружию, роскошным диадемам, поясам, браслетам, исполненным из золота и драгоценных камней. Значимым социальным маркером в позднесарматское время, видимо, являлся обычай деформации головы. Кстати, способы получения статусных предметов сарматами не так важны важно зафиксировать их наличие в археологическом комплексе. Как они попали к сарматам в качестве трофеев, дани, как дипломатические дары или результат торговли в контексте этого исследования имеет второстепенное значение. В любом случае это результат успешной экзополитарной деятельности и политического влияния. Тип погребального сооружения тоже весьма важен для выявления статусных погребений.

Следует обращать внимание на основные погребения в курганах. В раннесарматское время при совершении впускных погребений в курганы роль центрального погребения играла могила с заплечиками, обычно единственная в кургане. Именно в этих погребениях с заплечиками часто встречаются котлы и другие металлические сосуды, богатый инвентарь.

Популярный критерий при определении погребений элиты трудозатраты. Принято считать, что на протяжении раннего железного века значимость этого критерия уменьшается возможно, в связи с регулярными ограблениями курганов. Огромные царские курганы, как у скифов, в сарматское время не фиксируются. Поэтому возникло мнение, что в сарматское время не было особой корреляции между статусностью погребения и размером погребального сооружения. Однако последние исследования С.А. Яценко показали существование среди курганов кочевой знати среднесарматской культуры бассейна р. Дон двух групп, различавшихся по высоте и масштабам.

Одну, бблыиую группу курганов Яценко называет условно «царскими», другую связывает с «местными вождями» (Яценко 2015). Следует обращать внимание также на очень глубокие погребения, масштабные камеры катакомб и т.п. Еще один перспективный источник при выделении комплексов аристократии тамги. Эта тема (тамги как маркер аристократии) еще практически не исследована. Следует обратить внимание на так называемые царские тамги Боспора. Их появление связывают с сарматизацией Боспора и династическими связями правящей верхушки с сарматскими племенами (Шаров 2013). Комплексы, где встречаются тамги, близкие царским тамгам Боспора, закономерно привлекают к себе внимание. Они могут принадлежать влиятельным кланам.

Также следует обратить внимание на тамги в богатых погребениях, на статусных вещах, конской упряжи, оружии. Любопытно сопоставить эту информацию с материалами «энциклопедий тамг» размещением на разных предметах (особенно плитах) серий тамгообразных знаков. По мнению С.А. Яценко, помещение на плиты нескольких (иногда десятков) тамг свидетельствует о проведении общественных и политических акций. Характерно наличие так называемых царских тамг на этих энциклопедиях, что позволяет предположить участие боспорских царей или, скорее, их представителей в этих акциях. Следует обратить внимание на место тамги на плите.

Центральное место должно было отводиться тамгам самых сильных кланов. Порядок нанесения, размер и место тамги на плите может говорить о влиянии клана, владевшего этой тамгой. Элитные комплексы с обилием импортов принадлежат аристократии и говорят о возможных политических центрах. Яркий пример это низовья Дона, где в первых веках н.э. располагались самые богатые памятники сарматской культуры. Для раннесарматского времени местом концентрации богатых погребений было Прикубанье. Следует обратить также внимание на места концентрации погребений в курганных могильниках.

Мы можем связать такие места (находящиеся, по всей видимости, поблизости от мест зимовок) с племенными группировками. Например, в бассейне Нижнего Дона мы можем выделить четыре района концентрации погребений: 1) устье Дона, 2) междуречье и низовья Сала и Маныча, 3) среднее течение Сала и район к югу от нынешнего Цимлянского водохранилища, 4) бассейн реки Иловли. Особенно важно наличие элитных комплексов в районах концентрации памятников. Богатые комплексы в могильнике могут говорить о существовании своей элиты, что является аргументом в пользу политической самостоятельности данной группировки, в то время как присутствие в нем только рядовых памятников может быть свидетельством того, что это население являлось зависимой частью какой-либо политии.

Места концентрации политической власти не всегда могут быть идентифицированы по комплексам с оружием. Для номадов типична ситуация поголовной вооруженности реалии кочевого быта заставляли каждого пастуха быть воином. Так, оружие часто встречается в раннесарматских комплексах. Но в ряде случаев наличие комплексов с оружием дает основания исследователям говорить о наличии дружин. Однако надо с осторожностью относиться к таким определениям в большинстве случаев дефиниция «дружинное погребение» может быть заменена определением «погребение с оружием». Дружины были довольно редки в большинстве случаев для сообщества сарматов дружина была избыточна, поскольку традиционная форма военной организации оставалось вполне эффективной.

Следует также обратить внимание на тот момент, что одиночное погребение с оружием никак не говорит о существовании дружины, поскольку дружина это социальное явление. О принадлежности погребенного к дружине должен говорить культурный и реконструируемый социальный контекст погребального комплекса. На сегодняшний день из всех могильников сарматских племен на огромной территории их проживания от Западного Казахстана до Венгрии выявлены всего три, в которых погребенные были поголовно вооружены: 1) Чертовицкий I в верховьях Дона (I начало II в. н.э.); 2) цепочка некрополей «Золотого кладбища» на правобережье Средней Кубани (середина I конец II в. н.э.); 3) маленький некрополь в Новых Бедражах (Молдова, рубеж II-III вв. н.э.) (Яценко, Вдовченков 2015). Далеко не всегда представители дружин были аристократами. Видимо, их участники образовывали особую социальную прослойку, вероятно не замкнутую: иначе пополнение подобных небольших отрядов представляло бы серьезную проблему. Дружина самим фактом своего существования говорит о наличии политического центра.

Однако она не обязательно находилась в этом центре. Дружины были тесно связаны с оседлой периферией, которая давала ресурсы для их существования. Зависимая периферия. Проблема периферии очень важна для исследования потестарных отношений сарматов. Периферия зависимые политически от сарматов общества. Рассматривая оседлую периферию сарматского мира, следует обратить внимание на важность поселений, ближайших к политическим центрам номадов. Для формирования устойчивой системы экзоэксплуатации требовалось оседлое население в регионе проживания кочевников.

Оно могло обеспечить постоянный и массовый продукт, в отличие от перспективных в плане добычи, но нерегулярных и затяжных походов в дальние земли. В качестве классического примера зависимой периферии выступают меотские поселения Подонья и Прикубанья. Очевидным свидетельством зависимости являются погребения кочевой знати на могильниках оседлого населения или поблизости (курган 10 Кобяковского некрополя). С.А. Яценко выдвинул предположение о существовании в среднесарматское время системы двойного подчинения меотов Нижнего Подонья Боспору и сарматам (Яценко 2009).

На мой взгляд, возможен и другой вариант, при котором каждое крупное городище (Кобяково, Темерницкое) имело свою систему отношений с разными группировками номадов и с Боспором. Меотские поселения в этой ситуации играли важную роль. Они были зависимы от номадов, но, находясь под крылом сильных родов, могли получать немалую выгоду от сельскохозяйственного производства и торговли. Интересны находки кладов золотых монет на правобережных городищах донских меотов (Безуглов 2001. С. 86), которые говорят о серьезном политическом значении меотских городищ и их определенной самостоятельности. С этой точки зрения взгляд на меотские поселения Нижнего Дона как на хору Танаиса неоправдан они отличались культурно, и, видимо, были вписаны в иной политический и экономический контекст, нежели Танаис.

Археологически меотские поселения выглядят намного представительнее, чем сарматские курганные некрополи, но, судя по всему, зависели от сарматов. В этом известный парадокс археологических источников номады, не оставившие практически ничего, кроме курганов, были самой грозной силой в степи. И хотя оседлое население было довольно многочисленным, военный потенциал и мобилизационные возможности у сарматов были выше. В этом плане, кстати, любопытно сравнить меотские поселения левобережья и правобережья Кубани I—II вв. н.э. На левобережных могильниках мы видим погребения хорошо вооруженных воинов-меотов, в то время как на правобережье им противостояли кочевники, оставившие Золотое кладбище.

Видимо, граница сарматских владений проходила по р. Кубань, и левобережные меоты старались сохранить свою независимость. Кочевая периферия сарматских объединений тоже может быть определена археологически. Здесь мы уже упоминали районы концентрации могильников без ярко выраженных элитных погребений как возможную периферию. Другая возможность связана с сосуществованием в одном районе памятников двух культурных групп, одна из которых явно доминирует. Такой случай приводит В.П. Глебов на примере памятников раннесарматской и среднесарматской культуры в Подонье I в. н.э. (Глебов 2006. С. 60). Таким образом, археология позволяет нам увидеть потестарные центры сарматов, реконструировать некоторые элементы системы властных отношений. Исходя из современного понимания потестарного развития кочевнического общества, мы можем предположить существование у сарматов таких форм политой, как вторичное племя, вождество, кочевая империя.

E.B. Вдовченков