Формирование единого политического сознания молодежи в исторической ретроспективе развития Российского государства является весьма познавательным и поучительным опытом нравственного восприятия и государственного регулирования процесса социализации подрастающего поколения. Становление советской системы 1910-х – 1920-х гг. определяется множеством внутриполитических и внешнеполитических факторов воздействия огромной политической системы на молодое поколение путем складывания у них одновременно «микромиров» отдельных общественных сфер жизнедеятельности, соединить которых воедино и должен был план «становления нового типа советского человека», обозначенный на рубеже 1928– 1929 гг.

Усугублять положение в массовом молодежном сознании должна была тень «Шахтинского дела», использовавшаяся в назидание молодежи, которая с трудом узнавала «героев» этого процесса: «Обсуждение Шахтинского дела проходит мимо комсомола. Ограничились рабочим митингом. Шахтинское дело не использовано для сплочения рабочей молодежи вокруг комсомола, увеличения его рядов, повышения роли молодежи в производстве»1 . Вскрытие Смоленского дела вызвало среди парторганизаций Советского Союза и всего «пролетарского населения» взрыв негодования, повлекший за собой громадную активность в деле самоочищения рядов партии от разложившихся элементов и изжития безобразий, имевших место повсеместно. Все выступления можно квалифицировать как:

1) разоблачение и критика своего руководства с требованием немедленного снятия с работы; 2) обвинения бывшего партруководства в слабости работы с комсомолом, в зажиме и разложении; 3) скрытие преступлений в аппаратах советских учреждений, кооперации и т. д. Однако рассмотрение данных «молодежных процессов» уже находило определенную долю рациональности и сознательности в сознании комсомольцев. Так, на одном из заседании по «Смоленскому делу» некто Поляков заявил: «Считаю, что между Смоленским и Артемовским делами имеются довольно существенные различия. Артемовск – там пласты горняцкой и металлургической молодежи, а в Смоленске – мелкобуржуазная стихия, мещанство, бывшие люди. В Артемовске руководство союза поддержало партийное руководство, не осознавшее свои ошибки и этим была обезличена, пролетарская организация нам солгала. В Смоленске осуществилась смычка между партийными и союзными руководителями на основе пьяного разгула, разврата.

В Смоленске проявилась невиданная наглость классового врага: руководители Смоленска не видели его, срастаясь с ним»2 . И как в назидание скорому будущему звучат на этом собрании слова секретаря Чувашского обкома комсомола А. В. Косарева, указавшего (не без использования шаблонных фраз), что «гнойник в Сочи, язва в Смоленске, нарыв в Шахтах – свидетельствуют о том, что десятки тысяч комсомольцев, несомненно, которые знали об этих явлениях, которые чувствовали эти явления на себе, ждали, не говорили, не дерзали, не ставили достаточно упорно эти вопросы»3 . В складывающихся условиях молодежное политическое сознание стремилось найти выход, объяснение тому, как и на что надо реагировать, к кому обращаться, где искать «врагов». Так, в протоколе II районной конференции Пленума Вурнарского РК ВЛКСМ от 2 января 1928 г. собравшиеся просто «завалили» районное руководство комсомола вопросами об оппозиции. Вот некоторые из них: «1) Есть ли у оппортунистов сторонники в низовых ячейках? 2) С какого времени и как работает чувашская оппозиция? 3) Связь оппозиции с лидерами империализма? 4) Не думают ли они уезжать за границу и на какой стороне будет оппозиция в случае военной опасности?

5) На каком вопросе разошлась оппозиция? 6) Где работают в настоящее время оппозиционеры?»4 Правдивыми в этом случае являются слова одного из делегатов заседания Вурнарской райконференции ВЛКСМ от 11 июня 1928 г., который сказал: «…на плечи пролетарской молодежи, на комсомольцев будет лежать ответственность по выкорчевыванию из своих рядов ленинцев на смену старой гвардии, ибо за настоящее время наши враги стали уверять в том, что комсомол не испытан в гражданской бойне, царского гнета и режима – не может стать сменой старой гвардии»5 . В ответ на резонные и весьма уместные вопросы комсомольцев руководство (само не имея возможности объяснить или просто не хотевши этого делать) забрасывала районные и сельские ячейки комсомола очередными резолюциями, в которых бравадно и безосновательно ругала и хвалила молодежь.

Так, в резолюции по очередному докладу «О борьбе с уклонами в комсомоле и чистке рядов ВЛКСМ» II пленум Аликовского РК «целиком одобрив» решения VII Пленума ОК ВЛКСМ и отмечает: «1) ячейки района недостаточно знакомы с корнем возникновения правого уклона в партии и КСМ и недостаточно ведется борьба с проявлениями правого уклона; 2) решительно осуждает правую оппозицию и заявляет, что тот, кто отказывается вести классовую борьбу с кулаком, – отказывается от социалистического строительства; 3) необходимость развертывания борьбы с правым уклоном и примиренчеством к нему, одновременно не ослабляя разоблачения контрреволюционной сущности троцкизма». Таким образом, ничего, кроме самокритики и чисток, местные органы молодежного движения не придумали (да и не могли). Требования «очиститься» и «выкорчевать» из рядов «всякую нечисть» уже стала нормой молодежного сознания. Постоянная борьба с «врагами» удачно была наложена с борьбой в экономической среде (за урожаи, стройки), в духовной жизни (получение образования).

Особо стоит обратить внимание на сектор образования, который, по мнению руководства страны, должен был стать мощным оружием в воспитании «нового человека». В протоколах комсомольских ячеек образовательных учреждений одними из первых стали звучать опасения по поводу «прорывов» оппозиционеров. Так, в докладе руководства республиканского отдела образования в ноябре 1927 г. было высказано следующее: «Развернутое наступление социализма по всему фронту и политика ликвидации кулачества как класса в нашей стране вызывает бешеное сопротивление со стороны классового врага и его агентуры в лице «правых» и «левых» оппозиционеров. Мы имеем ряд выступлений в нашей организации правых и левых оппозиционеров в ячейках Рабфака, Педтехникума, СПШ, НКЗема, Музтехникума, Древозавода…. Мозяков (Древзавод): Советская власть дерет шкуру с крестьян. У бедняка уводят последнюю корову и овцу, крестьянское хозяйство после революции не улучшается. Шариков и Лукишин (НКЗ): Темпы коллективизации непосильны и вряд ли выполнимы. …эти выступления показывают панику перед трудностями социалистического строительства, надежду на самотек» . И опять – попытка сделать акцент молодежи на «Шахтинское дело»: «В настоящее время подготовка красных специалистов приобретает актуальное значение, особенно после шахтинской встряски.

Стоит только вспомнить эту историю, где вредители – бывшие шахтовладельцы, под видом специалистов чинили громадные убытки в течении 6 лет, в момент бурного социалистического строительства в восстановительный период. Старая интеллигенция, пропитанная духом патриотизма, по настоящее время продолжает вспоминать прошлые годы, где они чувствовали себя хозяевами и властителями мира». Таким образом, к концу 1920-х гг. в региональном руководстве Чувашской АССР была сформирована и устойчиво работала отлаженная схема подготовки молодежного сознания к «периоду Великого скачка». Постепенное вытеснение индивидуальности приобретало весьма действенные формы в формировании политического сознания молодежи – той молодежи, для которой знание о Великом Октябре, о героях Гражданской войны уже было умело отрецензировано и сформировано в «Краткие курсы…». Однако уже в конце 1920-х и на всем протяжении 1930-х гг. политическое сознание молодежи пыталось дать вразумительные и обоснованные (этим же «Кратким курсам…») ответы не только о последствиях, но и о причинах происходящих событий.

Матюшин Петр Николаевич, к. и. н. (Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова)